Последние новости, собранные с разных уголков земного шара. Мы публикуем аналитические статьи о политике, экономике, культуре, спорте, обществе и многом ином

Мать потоков

Когда я отправился в путь, чтобы, как и многие другие, поискать удачи в девственных лесах, — рассказывал Хаиме Базарде, — случай столкнул меня с братом Кармело, священником из Арагона, грубым, но, в сущности, неплохим человеком, который поставил перед собой цель: окрестить все языческие реки на белом свете.

В столице каждому ребенку известно, какие бешеные деньги можно нажить, собирая сок каучуковых деревьев, растущих на берегах величайшей реки мира — Амазонки. Вдоль берегов ее стоят лесные великаны. Там мириады птиц, и гнезда их подчас лежат прямо у самой поверхности реки. Но мне известно было и другое — лихорадка, безутешное одиночество, отравленные стрелы, падающие прямо с неба. В этом раю для змей люди питаются мясом обезьян и черепашьими яйцами. И о таком вот существовании человек мечтает годами!..

Горная цепь Анд была уже позади, когда, словно чудо в голубой дымке, появились очертания девственного леса. В то время как наши мулы с трудом пробирались по узким тропинкам, мой спутник неустанно читал мне благочестивые проповеди.

Проводник наш — индеец в рваном пончо — ехал верхом без седла, привязав к голой ноге железный шип и пришпоривая им своего мула. Он считал миссионера колдуном белых, но, невзирая на это, слезал с мула у каждой встречавшейся на дороге могилы и клал на нее камень, как того требовал древний обычай.

«Так заклинают духов, да и мертвые слышат, что путник проходит мимо них. А кто этому не верит, пусть взглянет на кондоров, которые находятся на службе у мертвых и своими старыми колдовскими глазами в морщинистых веках следят с верхушек высоких деревьев за всем, что происходит…»

Это рассказал нам проводник на привале. Он сидел на краю тропы, свесив ноги в пропасть, и жевал сухие листья коки. Просто удивительно, какое они оказывали на него животворное действие! Даже леденящий ветер с горных вершин был ему нипочем.

Наконец мы добрались до Монтаньи, перекатывающей, словно море, свои зеленые волны. Брат Кармело произнес здесь несколько молитв, чтобы спасти нас от неверующих кондоров, а потом вылил, по крайней мере, половину бутылки святой воды на старые индейские могилы. Нужно сказать, что до сих пор наше путешествие протекало вполне благополучно. И этот простой способ отвращать опасности вполне убедил бы меня в его действенности, если б не произошла ужасная катастрофа. Но не хочу забегать вперед…

Мы перебрались на бальзу, примитивный, едва выступающий из воды индейский плот с парусами из камыша, чтобы дальше плыть уже по потокам, свергающимся с Анд. Что значат труднейшие тропы Сиерры в сравнении с этим путешествием по стремнинам и кипящим водоворотам! Хорошо еще, что лоцманы — индейцы с кожаными передниками на чреслах, с украшениями из перьев ару на гордых головах, привязали нас лианами к середине плота.

Русло реки становилось все уже, поток все более бурным. Управление плотом взял на себя индеец могучего сложения с цепочкой амулетов на шее. Молча наблюдали мы за тем, как он проверял устойчивость плота, чутко прислушивался к шуму ветра, словно улавливая в нем голоса друзей, и даже попробовал на вкус речную воду. У него была гордая осанка, у этого капитана бурных стремнин. И даже кусочек трубки, вставленный в верхнюю губу, не выглядел смешным. Он сообщил нам через переводчика, что мы должны точно выполнять его указания. Прежде всего, не произносить ни слова, так как в самом опасном месте, где поток разбивается о гранитную стену, спит змея, которая, так же как и люди, не терпит, чтобы ее неожиданно будили. Матерью потоков называют ее индейцы. Злой дух? Богиня-покровительница? Я хорошо понял одно: ни в коем случае не следует мешать экипажу бальзы.

Сперва все шло неплохо. Наш миссионер ограничивался тем, что с немым презрением взирал на индейца-главаря, угрожающего нам тайными силами дьявола в образе змеи. Кормчий же крепко держал обеими руками короткое весло и пристально всматривался вперед, в бурлящую воду: когда мы подойдем совсем близко к роковому рифу, ему нужно будет уловить единственный благоприятный момент.

Берега вокруг плота возвышались столь же отвесно, как и волны; нас обдавали облака пены, скрипящий плот с захватывающей дыхание быстротой несся по кипящему водоворотами потоку. Вот показалась красная, отполированная водой стена; она быстро приближалась, вырастая у нас на глазах до невероятных размеров. Какое удивительное зрелище: из трещины в камне растет стройная пальма, на ветвях ее, словно большие плоды, висят спящие обезьяны.

Сердце мое сжалось, и я оглянулся на нашего кормчего. В тот же миг бальза завертелась, как безумная, и я увидел нечто необычайно нелепое… Увидел слишком поздно, чтобы помешать этому. Миссионер привстал, наклонился над водой. Лицо его было искажено, он вопил: «Изыди, сатана!» Потом, перегнувшись за борт, он вылил остатки святой воды в кипящую, беснующуюся пучину. Мы попали в водоворот. Ужасный толчок перевернул бальзу… Уже в ледяной воде мне удалось перерезать лианы, которыми я был привязан к плоту. Собрав все силы, я поплыл, стараясь не разбиться о стену. Через несколько минут меня вынесло в спокойные воды.

Последнее усилие — и я, дрожа, выполз на песчаную отмель, на которой сушила свой панцирь черепаха метра в два длиной. Наш кормчий был уже здесь. С расстроенным лицом держал он над водой свои амулеты и что-то бормотал, успокаивая рассердившуюся Мать потоков, сон которой потревожил своей водицей белый колдун. Стоит ли говорить, что последний навеки исчез в пучине?

Что же произошло? Потерял ли кормчий в последний момент присутствие духа или бальза перевернулась оттого, что по ней хлестнул хвостом огромный боа?.. Последнее предположение показалось мне наиболее правдоподобным, особенно вечером, когда я вместе с кормчим пил крепкое маниоковое пиво в хижине какого-то индейца и давал торжественную клятву. Маленький порез на левой руке, по две капли крови от каждого из нас в чашку из тыквы — и я поклялся никогда не окроплять святой водой реки моей родины.

Вентуро Гарсиа Кальдерон, перуанский писатель.