Последние новости, собранные с разных уголков земного шара. Мы публикуем аналитические статьи о политике, экономике, культуре, спорте, обществе и многом ином

Потлач

Индейцами этого побережья практиковался своеобразный институт потлачей. Он состоял в том, что вождь собирал празднество и во время его раздавал своим родичам или членам племени накопленное им богатство. Свое положение вождь завоевывал через потлачи: чем больше он раздавал, тем выше становился его ранг, тем больше было его влияние. В этой раздаче каждый старался превзойти соперника. Характерно то, что полученный на таком потлаче подарок должен был позже, на потлаче же, быть возвращен. После прихода белых состояния накапливались в шерстяных одеялах. Случалось так, что кто-либо из вождей раздавал до 1000 одеял, но ожидал впоследствии получить вдвое больше.

Чтобы раздать такое большое количество одеял, вождь нередко обращался за помощью к своим родичам. Один из таких случаев описывает Hunt. «Вождь клана хочет дать потлач племени. Он приглашает своих родичей и обращается к ним за помощью, говоря, что он имеет только 500 одеял, но этого недостаточно для соревнования с другими вождями. Вождь, следующий по рангу встает и говорит, что они должны помочь, так как это делает славным весь род. Все выходят из дома вождя. Люди спрашивают человека, близкого вождю, сколько он намеревается дать. Он восклицает: «мне надоел наш вождь, потому что он слишком часто просит для своих потлачей. Я ему 100 одеял дам, а вы дайте ему 50-40-10, а те кто беднее, пусть дадут по пяти одеял. Никто из членов рода не ожидает возврата вождем того, что он взял у них для потлача».

По другим данным, люди более состоятельные дают по 3-4 накидки из шкур морской выдры, 4 рабов и 4 челнока, тогда как простой народ дает 100 накидок, вытканных из лыка. Здесь ясно выявлен социальный принцип, который еще ярче выступает при раздаче во время самого потлача. В этом же сообщении говорится, что вождям (другого племени) были розданы 40 накидок морской выдры, 4 больших челна и 4 бобра, простой же народ другого племени получил 100 накидок из лыка. При описании других потлачей упоминается, что к лыковым накидкам прибавляются накидки из шкур норки и диких коз, так же мало ценные, как и лыковые одеяла.

Утверждение, что будто бы никто не ожидает возврата взятого вождем, по-видимому не совсем верно. Boas в 1889 г. писал, что взятое у родичей для потлача возвращается в двойном размере.

Потлач по форме своей, конечно, является пережитком первобытнообщинных отношений, когда каждый член делился с коллективом продуктами своего труда. На это указывает и то, что составной частью потлача является обильное угощение родичей. Но содержание этой формы совершенно изменилось с появлением зачатков социального расслоения общества. Видим основной принцип потлача во вложении капитала в рост. В данном случае мы не можем согласиться с мнением в квалификации натурального богатства капиталом, в перенесении категорий капиталистического общества на общество индейцев.

Но также нельзя согласиться с объяснением потлачей С. А. Штернберг, которая в своих очерках пишет: «В основе этого института лежит анимистическое воззрение… примитивного человека, что даруемый объект не только имеет душу подобно всем предметам, но сверх того хранит в себе частицу духовной сущности, магической силы его обладателя, частицу его манитоу, мана и таким образом, передавая другим свой объект, даритель передает частицу своего «я» и тем приобретает над одаренным известную религиозную и магическую власть… отдарок же парализует эту власть». Это объяснение С. А. Штернберг затрагивает лишь религиозную сторону института и тем самым, в сущности, совпадает с концепцией Mauss. Ни та ни другая точка зрения ни в какой мере, конечно, не объясняют институт. Boas слишком модернизирует потлач, рассматривая его в его наиболее развитой форме, в какой он существовал у квакиютль, у которых, как правило, подарок возвращался в двойном размере. Подарки раздавались обычно соответственно состоянию присутствующих. Пришлось видеть, как вождь вместе с женой раскладывали на камешках кому сколько дать, и все это записывалось в особую тетрадь.

На о-ве Ванкувер у племени квакиютль, в 1930 -1931 гг., приходилось наблюдать потлачи. Это было далеко уже не то, что описано выше. Потлачи были запрещены канадским правительством и «королем Георгом», как говорят индейцы, а потому происходили втайне, в деревушках наиболее отдаленных от правительственного агента. Как уже отмечалось, раздавались на потлачах, главным образом, шкуры, позже фабричные шерстяные одеяла, которых накапливалось до тысячи и более. Но часто вместо одеял вождь «продавал» медную пластинку, которая являлась представителем одеял.

ПотлачЭто были своеобразной формы пластины, сделанные из местной меди с изображением тотема на лицевой стороне, и являвшиеся «заместителями», своего рода «банкнотами», натурального богатства. Каждая пластина имела свое имя, связанное с изображенным на ней тотемом и никогда не менявшееся. Количество пластин было ограниченное, и все они были на учете благодаря их именам. Употреблялись они только на потлачах. Иметь медные пластинки могли только очень богатые индейцы, так как стоимость их была высока, некоторые из них стоили от 4 до 6 рабов. После прихода белых они стали оцениваться в одеялах. Ценность каждой пластины возрастала вместе с увеличением числа проделанных ею оборотов. Так, если один вождь купил ее за 500 одеял у другого, то третьему он продавал ее за 800-1000 одеял. Таким образом, ценность отдельных пластин доходила до 1200-2000 одеял. Все пластины индейцев были конфискованы правительством и отвезены в Оттаву, где их видели позже валявшимися в складе Оттавского музея. Индейцы были в большом возмущении. Была послана делегация, но она до Оттавы не доехала, так как была возвращена обратно уже из г. Онтарио. Продажи одеял в больших количествах также уже не было. Да и сами индейцы, лишившись охотничьих и рыболовных угодий, настолько обеднели, что могли покупать шерстяные одеяла только для постели. Таким образом, были подорваны основы потлачей. В 1930-1931 гг. потлачи были очень малочисленны — присутствовало человек 20-30 самое большее и раздавалось на них имущества долларов на 20-50, в редких случаях на 100. Некоторые раздавали деньги. «Подарки» были разные: по 1 доллару, по 20, 30, 50 центов, в зависимости от состояния одариваемого. Раздавали ситец, сатин, мотки шерсти, тазы, чашки, особенно была в ходу стеклянная посуда. Перед потлачом в кладовой семьи можно было видеть горы такой посуды, часть которой была получена на других потлачах, в хозяйстве она не употреблялась, а откладывалась и накапливалась для своего потлача. Одна женщина уже второй год плела корзины, их у нее было уже до 20, и все они предназначались для раздачи на потлаче. Другая, вязала шерстяные шарфы; муж ее был «большим вождем» (конечно номинально), и они должны были устроить большой потлач.

Но на потлачи теперь не смотрели как на что-то совершенно необходимое. Старая социальная система уже настолько пришла в упадок, что этот институт существует лишь как пережиток и не имеет того социального значения, какое имел раньше.