Последние новости, собранные с разных уголков земного шара. Мы публикуем аналитические статьи о политике, экономике, культуре, спорте, обществе и многом ином

Типично египетское искусство

Характерная особенность ранних рельефов: они еще являются типичными выпуклыми рельефами, со всеми их пластическими особенностями, круглой лепкой, резко обозначенными деталями.

Это лепка, а не филигранная чеканка, не тонкая графика плоских египетских рельефов позднейших времен. Характерен также переход от чисто охотничьих сцен к военным. И параллельно с ними появляются еще новые сюжеты — религиозные церемонии, как на так наз. булаве царя Нармера, или земледельческая сцена на булаве царя «Скорпиона».

Изображение царя Скорпиона с мотыгой.

Царь стоит на берегу канала, судя по волнистым чертам рисунка. В руках у него мотыга для взрыхления земли, которой он, очевидно, совершает торжественный акт закладки новой плотины или рытья нового канала. За ним опахалоносец держит на длинном древке большое опахало из страусовых перьев, перед ним человек с корзиной, полной каких-то зерен, сыплет их перед царем. Над головой его — маленькие человечки несут царские штандарты. Царь на этом памятнике изображен уже в типично египетской одежде и типично-египетской развертке человеческой фигуры. Типично-египетским является способ выделять фараона из толпы его приближенных и слуг таким чисто внешним способом, как различными размерами царя, с одной стороны, слуг, с другой. И типично-египетской является также и самая техника рельефа, его необычайная тонкость и плоскостность. В еще большей мере мы можем наблюдать переход от архаических форм к типично-египетскому искусству на палетке Нармера, фараона предшественника Менеса.

Типично египетское искусство

Палетка царя Нармера.

На лицевой стороне этого великолепного памятника искусства мы видим вверху головы богини — коровы Хатор, один из символов народа скотовода и земледельца. Ниже гигантская фигура царя в короне Верхнего Египта, с хвостом шакала на поясе, ухватив за чуб поверженного врага, правой рукой заносит над ним дубинку. Фигура царя, данная в плоском рельефе, развернута по всем правилам классического искусства. За ним стоит маленькая фигурка сандаленосца. Внизу изображены два бородатых человека, в ужасе убегающих от быка, изображенного в нижней части оборотной стороны.

Бык, — олицетворение царя, — рогами разбивает стены крепости, топча ногами поверженного врага. Над быком двое людей за веревки сдерживают двух фантастических животных, переплетшихся шеями — тонко задуманный способ окаймить углубление для растирания малахита. И звери и люди сгруппированы, опять-таки, в архаическую антитетическую группу. Еще выше развертывается уже сложная композиция. Царь, в короне Нижнего Египта, с булавой в руке идет по направлению к двум рядам трупов связанных людей, головы которых отрублены и положены у них в ногах. За царем идет сандаленосец, перед царем бежит первый из сановников, после царя — визирь, а перед визирем, ростом вдвое меньше его, идут четыре человека с царскими штандартами.

Помимо остальных характерно-египетских черт, уже отмеченных на булаве царя Скорпиона, отметим еще расположение групп правильными рядами, вместо беспорядка «палетки коршунов», и появление обозначения почвы под ногами фигур: все упорядочено, фигуры не находятся где-то, вне времени и пространства. И наряду с этим необычайно-художественно передается в последний раз в египетском искусстве в такой ясной и яркой форме антитетическая группа. На одном н том же памятнике встречается архаическая, замкнутая в себе антитеза, роднящая это искусство с Месопотамией, и характерно-египетское развертывание повествования действия, подсказанное рождением иероглифического письма. Отныне письмо и рисунок будут сосуществовать, помогал друг другу, настолько тесно переплетаясь в своем служении единой цели, что зачастую письмо служит чисто-декоративным целям, а рисунок всегда рассчитан не только на то, чтобы служить украшением, но, главным образом, на то, чтобы подобно письму передать мысль. Палетка Нармера знаменует собой рождение египетского стиля и наступление нового периода не только в истории государственной и социальной жизни Египта, но и в области его художественного творчества.