Иконография в антропологии

Иконография предоставляет в распоряжение антрополога материал двоякого рода. В первую очередь, речь идет об изображении человека — скульптурном и в рисунках древних художников, пытавшихся воплотить образ человека, условно или реалистически передать характерные черты человеческого лица или фигуры. Вторая категория — погребальные маски, часто захороненные в могилах и отражающие черты лица покойника с большей или меньшей степенью точности. Оба вида иконографических материалов трудоемки для исследования и нечасто привлекают внимание антропологов. Положение осложняется еще тем, что не выработано сколько-нибудь общепринятой и объективной методики их изучения. Но они бывают достаточно многочисленны, а главное, иногда полностью заменяют отсутствующие палеоантропологические находки, и по ним только и можно судить об антропологических особенностях древнего населения.

Роль рисунков, живописных и скульптурных изображений тем больше, разумеется, чем они многочисленнее. Но и при многочисленности памятников искусства с портретными изображениями остаются сложные вопросы, с которыми постоянно приходится сталкиваться, когда делается попытка антропологического анализа иконографии. Прежде всего, это вопрос о физиологических и психологических предпосылках портретного воспроизведения вообще, о границах человеческих возможностей даже на самом высшем уровне их развития. Совершенно не вызывает сомнений то обстоятельство, что эти возможности ограничены в физиологическом отношении, что органы чувств человека даже при обостренном восприятии, характерном для художественно одаренных людей, не замечают огромного количества мелких деталей или фиксируют их искаженно. К еще большему отклонению от действительности ведет передача зафиксированного, проходящая через сложный процесс формирования художественного образа, в данном случае портретного, и воплощения его находящимися в распоряжении художника средствами. «Муки творчества» общеизвестны, они неотрывны от художественно-творческого процесса, но действительность выходит из них не только измененная, но и преобразованная. К этому добавляются еще психологические моменты — особенности самой творческой и человеческой личности художника, воспитание, общественная среда и т. д.

Не менее, если не более важен, чем предыдущие, вопрос о полноте отражения действительности, в интересующем нас случае — человеческого лица в искусстве вообще, о влиянии на эту полноту вида искусства, художественного течения, к которому принадлежит художник, наконец, традиции и стиля. Ясно, что в скульптуре находят художественное отражение не те черты лица, которые наиболее полно воплощены в живописи, художник-реалист в своих портретах несопоставимо больше дает антропологу, чем символист или кубист, наконец, от традиции и стиля зависит, содержит ли картина или скульптура изображение большого числа деталей, так сказать, фотографичны ли они или, наоборот, в них представлен обобщенный образ действительности.

Все эти художественно-исторические проблемы, затрагивающие сложнейшие вопросы эстетики, психологии творчества, истории изобразительного искусства и самым непосредственным образом соприкасающиеся с ними, не решены в общем искусствоведении, следовательно, антропологу при использовании в своих целях памятников искусства приходится опираться лишь на отдельные более или менее правдоподобные наблюдения и заключения, большей частью интуитивные представления о месте того или иного художника и т. д. Но одно остается все же несомненным — скульптурный портрет даже при определенной условности дает возможность судить о строении мягких тканей лица, картина дает представление о пигментации, а это важнейшие признаки, используемые в антропологии для разграничения рас.

Погребальные маски в целом ряде случаев, абсолютно портретны, так как они представляют собой просто посмертные слепки лица. Полноценность извлекаемой при их изучении информации совершенно несомненна и была доказана точными наблюдениями — имеется в виду исследование погребальных масок из могил таштыкской культуры рубежа новой эры в Минусинской котловине.

Изучение этих масок привело исследователя к выводу, что население таштыкской культуры образовалось в результате смешения европеоидов и монголоидов и представляло собой промежуточную в расовом отношении группу. Проверка этого вывода на палеоантропологическом материале подтвердила его. Весьма выразительны в портретном отношении и реалистически выполненные «каменные бабы» — вытесанные из камня скульптуры людей, стоящие на древних курганах. Среди условно выполненных скульптурных изображений такого рода, широко распространенных в степных районах Евразии, выделяются своим реализмом каменные изваяния Монголии, Тувы и Алтая. Среди археологов еще идет полемика о том, кого они изображают — погребенного или его врагов и убитых им воинов. После окончания этой полемики антропологические наблюдения над типом статуй очевидно можно будет использовать для суждения об антропологических особенностях древнего населения. Для Монголии это особенно важно из-за почти полного отсутствия палеоантропологических материалов с ее территории, для Алтая и Тувы эти наблюдения допускают проверку с помощью палеоантропологических данных.

К погребальным маскам и каменным погребальным статуям близки по своему значению в быту деревянные, иногда каменные куклы, изображающие предков или богов. С одной стороны это, безусловно сфера этнографии, с другой — образцы первобытного искусства. Последнее, однако, всегда этнографично, и потому спор о том, куда отнести эти изображения, в общем-то, беспредметен. Основой их служат реальные представления любого человека, в том числе и мастера, изготовляющего их, о строении лица окружающих его людей, таким образом, изображения эти должны, казалось бы, отражать расовые черты народа или группы народов, среди которых они изготовлены. Однако в них сильны, как правило, элементы условности и фантастики, и поэтому пользоваться этим материалом для реконструкции внешнего облика того или иного народа нужно с большой осторожностью. Для примера укажем на деревянные куклы нганасан — на их лицах заметны сильно выступающие носы. Опирайся мы только на эти изображения — можно было бы подтвердить с их помощью наблюдения путешественников и этнографов об американоидном облике нганасан. Однако научение краниологии нганасан и антропологических особенностей современного населения показывает, что американоидных черт в антропологическом облике нганасан не прослеживается.

Следует подчеркнуть, что при отсутствии в антропологии специально разработанной методики изучения иконографических материалов трудно очертить границы, в пределах которых эти материалы могут сказать свое слово при наличии палеоантропологических данных и внести что-то принципиально новое. Но при разработке этой методики нужно, очевидно, идти по пути все более точной и объективной оценки тех же признаков, которые определяются и на живом человеке. По-видимому, можно использовать при антропологическом исследовании скульптурных портретов балловые характеристики, распространенные в антропометрии. Но в ряде случаев возможны дальнейшие уточнения — для суждения о степени горизонтальной уплощенности лица на таштыкских погребальных масках был использован не способ описательной характеристики, употребляемый в антропометрии, а измерение. Изыскание таких измерительных приемов перспективно и по отношению к другим признакам, так как скульптурный портрет представляет в этом отношении гораздо больше возможностей, чем человеческое лицо.