Искусство детей и древнего человека
Детское искусство или «детство» искусства
Вопросы, связанные с моментами образования первичных изобразительных форм, естественно должны быть поставлены на первое место. В самом деле, в какой обстановке впервые человек стал делать изображения и в какой форме эти изображения выражались? Прежде всего, нам нужно определить нашу позицию в отношении старого спора о полигенезисе или моногенезисе, в перенесении этого вопроса в сферу фактов материальной культуры и в частности — изобразительной деятельности.
В корне неверным, как нам представляется, было бы решение в пользу «единства» момента и среды зарождения изобразительной деятельности человека. За это нет решительно никаких доводов. Если мы видим в поздние исторические времена миграцию отдельных изобразительных формул, выработавшихся в определенных точно ограниченных территориально и по культурному состоянию очагах, то это ни в коем случае нами не может быть принято в качестве явления порядка общей закономерности. Изобразительная деятельность человека формируется на определенной культурной стадии, являясь ее неизбежной функцией; следовательно, здесь и речи быть не может о заимствованиях и усвоениях, как основных причинах первоначального оформления изобразительной деятельности. Не может подлежать сомнению, что совершенно независимо и в совершенно разных районах в тех или иных человеческих объединениях, в процессе их закономерного хозяйственно общественного развития, изобразительная деятельность неизбежно должна была сформироваться. Принимая в данном вопросе всецело полигенетическую точку зрения, мы, тем не менее, должны будем сейчас же подчеркнуть и то, что эти ранние формы изобразительного творчества, где бы они ни возникали, должны были быть и формами взаимно близкими, родственным и, вне каких либо влияний и заимствований, а просто по родству культурно-творческого состояния.
«Художественное» творчество современных отсталых народностей не дает нам в большинстве случаев перспективы в прошлое. Несравненно большее значение с этой стороны имеют факты творчества человека эпохи палеолита в Европе. Уже в эпоху открытий этих памятников говорили, что это творчество — не детское искусство, но — детство искусства. Этим исследователи хотели сказать, что между изобразительной деятельностью палеолитического человека, выступающей перед нами в выработанных н сложившихся формах, и «онтогенетическим» процессом в развитии детского искусства имеется большой разрыв.
Ферворн, одни из внимательных исследователей этого вопроса, назвал детскую систему воспроизведения внешнего мира, как систему «идеопластическую», т. е. систему, воспроизводящую не реальные зрительные восприятия, а известную схему, идею; например, — животное воспроизводится в плане, с ногами в виде отростков, направленных в две противоположные стороны; на коне, в частом случае, изображается всадник в виде какого-то знака на «плане» лошади и т. д. Любопытно отметить то, что в определенный возраст, по опытным наблюдениям, рисунки детей приобретают более реальный характер, т. е. воспроизводят уже не идею, а нечто приближающееся к реальным восприятиям; животные, изображавшиеся ранее в плане, повертываются в профиль, т. е. в позицию, в которой ребенок видел изображаемый объект, воспринял его зрительно.
Никакого подобия этому в развитии изобразительной деятельности палеолитического человека мы не имеем. Наиболее ранние формы все же дают нам некоторые выработанные и сложившиеся формы, воспроизводящие в большей их части животных, но в форме «физиопластической» их интерпретации. Здесь-то мы и находим всю глубину отличия творчества детей от ранних оформлений изобразительной деятельности древнего человека. Следует ли из этого сейчас же сделать вывод о том, что процессы, «онтогенетического» и «филогенетического» развития не совпадают, проходя совсем иными путями? Такое утверждение было бы несколько поспешным и, может быть, даже неправильным. Эта тема, интересовавшая не одного исследователя, в самой ее постановке уже заключала некоторый методологический дефект, определявший собой чередование неизбежных ошибок и во всем построении. Дело ведь в том, что, рассматривая в некотором взаимном приближении «искусство» детей и древнего человека палеолитического возраста, мы сравнивали величины совершенно разнокачественные. В самом деле, в то время как мы в малейших деталях изучаем жизнь ребенка и, в частности, развитие его изобразительной деятельности, что знаем мы о палеолитическом человеке? Конечно, здесь из поля нашего исследовательского зрения исчезает полностью огромное количество фактов, а в частности — и пути развития детского творчества. То, что сохранилось от этих отдаленных эпох, есть не что иное, как творчество экспериментированное, как некоторая профессиональная продукция, да еще в подъеме ее религиозной значимости. Таким образом, в палеолитическом искусстве на всем его протяжении следует видеть высшие образцы, и одновременно с ними могли существовать и всякие иные, может быть, и очень близкие к тем, которые и сейчас встречаются в художественной деятельности детей.
И в живом быту, в сущности, мы находим подобную же «селекцию», т. е. оформившийся строй изобразительной деятельности, имеющий в данной среде признанную значимость, а рядом с этим — детское искусство или «детство» искусства.
Карл фон ден-Штейнен, внимательно изучавший «дикарей» центральной Бразилии, сообщает нам интересные в этом отношении факты, не достаточно оцененные им самим. Племена Бакаири, Бороро и иные — имеют слой выработанных изобразительных формул, преимущественно построенных в декоративном порядке. Эти формулы являются весьма развитыми, и в той же самой среде, когда фон ден-Штейнен сделал отступление и произвел опыт над изобразительными возможностями вообще, он получил не что иное, как хорошо нам знакомые «детские» рисунки, даже низшая их ступень, — «плановые» и «идеографические» элементы оказались налицо.
На приводимом рисунке мы воспроизводим изображения детей нашей среды, крестьян южной Украины и «дикарей» Бакаири, жителей центральной Бразилии.
1 – рисунок Бакаири, 2 – рис. Украинской крестьянки, 3 – детский рисунок.
Без особого труда можно убедиться в том, что все приведенные формулы — совершенно тождественны, т. е. дают совпадения в формах разрешения графического выражения известного представления, в данном случае — фигуры человека. Но и эту формулу мы не можем счесть начальной, уже хотя бы потому, что в детском творчестве ей предшествуют сначала неопределенные линии, а затем – «идеографические» начертания. Каким же путем мы будем в состоянии подойти к старейшим формам изобразительной деятельности?
