История Владимирского княжества

Владимирское княжество (1212-1238)

История Владимирского княжества в период между смертью Всеволода и монгольским нашествием обычно освещается как время его политического упадка, распада могучей державы Всеволода III под давлением внутренних и внешних центробежных сил. Это в известной мере верно. Но нельзя забывать, что и в эти годы идет упорная борьба за единство Владимирской земли и возникают новые политические задачи, далеко перерастающие по своему значению местные северо-восточные рамки.

Сохранение единства княжества при многочисленности членов всеволодова «большого гнезда» и наличии лишь подавленной силой, но далеко не смирившейся могущественной феодальной знати, — было задачей крайне трудной. Поэтому в 1211 г., незадолго до своей кончины, Всеволод III отдал распоряжение о престолонаследии, завещав старшему сыну Константину Ростов, а Юрию — Владимир. Это был хорошо рассчитанный ход, так как Владимир был теперь могущественнее Ростова по своему экономическому и политическому весу и выделение Ростова не освобождало его от владимирского преобладания.

Прекрасно понимал это и Константин, упорно протестовавший против воли отца и настаивавший на сосредоточении власти в своих руках; он «хотяше Володимеря к Ростову», т. е. такой комбинации, которая восстановила бы приоритет Ростова. То был крайне опасный вариант, отвечавший интересам ростовской боярской знати и угрожавший Владимиру и городскому населению возвратом тяжкого режима боярской олигархии. Поэтому Всеволод решил передать старейшинство Юрию. Для подкрепления такого pешения был созван съезд представителей всех городов княжества — что-то вроде «земского собора»; он «с городов и с волостей созва своих бояр всех, и епископа Иоана, и попы, и игумены, и дворяне, и купцы, и вси люди».

Съезд оправдал его расчеты: «И целоваша вси людие на Юрии; и братью свою приказа же ему». Это была крупная дипломатическая победа, вновь подчеркнувшая политическое значение «мизиньных» людей и выдвигавшая на первое место испытанный союз княжеской власти и горожан.

Но это же событие послужило и завязкой кровавой распри между Константином и Юрием, прологом к расколу княжества.

Сразу же по вокняжении Юрия Константин «нача рать замышляти на Гюргия, хотя под ним взяти Володимерь». Неизбежная усобица между братьями вызвала быстрое размежевание общественных сил. Решительно подняло голову ростовское боярство, определявшее Политику Константина; оживилась и старая союзница ростовской знати — Рязань. «Много волнение и смущение бысть о сем, и людие многие сюду и сюду отьезжаху, мятущеся». Раскололось и всеволодово «большое гнездо» между двумя враждовавшими братьями; на стороне Юрия остался Ярослав, сидевший в Переславле-Залесском.

В 1212 и 1213 гг. Юрий ходил со своими полками на Ростов, но до сражений дело не доходило, борьба пока разрешалась соглашениями в пользу Юрия. Вскоре нарушается и церковное единство земли: Константин в 1214 г. ставит на Ростовскую епископию своего духовника Пахомия, а затем Кирилла I (1216), тогда как Юрий делает епископом «Суздалю и Володимерю» игумена Рождественского монастыря Симона (1215), «и оттоль разделися, нача быти в Ростове епископ, а в Володимери и Суздале другий».

Эта внутренняя борьба осложнилась внешними обстоятельствами. Брат Георгия — Ярослав Всеволодович в 1215 г. на новгородском столе сменил сторонника боярства Мстислава Удалого. Но он не сел в самом Новгороде, а занял Торжок — важнейший узел новгородской торговли, соперничавший с Новгородом и имевший свои экономические интересы. Сидя в Торжке, Ярослав мог в любое время взять за горло Новгород, прервав его снабжение низовым хлебом. Отсюда было легче подчинять Новгород владимирской власти; здесь, возможно, местные торгово-ремесленные слои города более сочувственно относились к перспективе соединения Новгорода и Владимира в единой политической системе, которого добивалась владимирская династия.

Возможность такого исхода владимирско-новгородской борьбы окончательно решила бы вопрос о владимирской гегемонии во всей Руси. Поэтому Мстислав принял намерение дать отпор притязаниям Владимирского княжества. Он пошел в Залесье с новгородскими, псковскими и смоленскими полками, к которым присоединились ростовские силы князя Константина. Эта мощная коалиция определила исход знаменитой битвы на Липице под Юрьевом (1216), являющейся крупнейшим событием русской истории первой четверти XIII в.

Как и раньше, в рядах ростовских полков главную силу составляла боярская знать с ее дружинами. Владимирско-переславские полки отличались своим демократическим составом, их основой были городские ополчения Владимира и Переславля и крестьяне; по словам летописи, «вышли на бой вси володимерци, и до пашенного человека и до купца», «бяшеть бо погънано и ис поселей и до пешьца». Это соотношение сил было замечено летописцем и вызвало его удивление: «Оле дивно чюдо и страшно, братие,— поидоша на отца сынове, а отци на дети, брат на брата, рабы на господину, а господин на рабы…». Очень показателен в том же смысле наказ князя Юрия своим воинам беспощадно избивать ростовскую знать: «А ще и златом будет шито оплечье, то его убий… да ни одинова жива не оставим»; захваченных в плен Юрий предлагал «вешати или распинати». Речь шла об уничтожении знати.

Юрий и Ярослав твердо верили в свою победу, «надеющеся силе своей великой», и отвергли мирные предложения противников; той же верой в непобедимость сил Владимирской земли были проникнуты «младоумные бояре» — дворяне Юрия. Юрий и его союзники — братья Ярослав и Святослав «възнеслися славою… видевше силу у себе великую» и еще до битвы намечали план последующего раздела Руси, обнаруживающий вновь ясную политическую линию на объединение Руси в руках владимирской династии, предполагавшей сосредоточить в своем владении ключевые позиции. Ярославу предназначали Новгород, Святославу — Смоленск; Владимир и Ростов Юрий оставлял за собой; ему же предназначалась Галицкая Русь, где, как и во Владимирской, шел процесс усиления княжеской власти, опиравшейся на поддержку многочисленных и богатых городов. Только Киев, потерявший всякий интерес, оставляли на долю черниговских князей.

Но этой большой и прогрессивной политической программе, отвечавшей интересам развитии торговых связей и ремесел, интересам горожан и крестьянства, — не суждено было осуществиться сразу. Липицкая битва была проиграна. По ряду с Юрием Константин занял Владимир, Юрий же сначала удалился в Городец, а потом перешел в Суздаль. Однако Константин в 1218 г. умер, оплакиваемый боярами «яко заступник земли их», а на владимирский стол снова вернулся Юрий.

В процессе борьбы между Константином и Юрием происходит расчленение Владимирской земли на отдельные княжеские владения. Незадолго до своей смерти князь Константин сажает в Ростове, с которым связан и далекий Устюг, своего сына Василька, а Всеволода — в Ярославле; Угличем владеет третий сын Константина — Владимир. Во владении Юрия остаются Владимир и Суздаль с Москвой и городами Поволжья — Костромой и Солигаличем. Ярослав, сидящий в Переславле-Залесском, владеет Дмитровом, Зубцовом, Тверью, Коснятином на устье Нерли волжской и Нерехтой. Юрьев-Польский становится уделом Святослава Всеволодовича. Даже маленький Стародуб клязьменский образует особую «властьцу» Владимира Всеволодовича.

Однако Юрий сумел весьма быстро восстановить во Владимирской земле свое руководящее положение, и верховную власть его признавали его братья и племянники. Точно так же был вновь поднят авторитет Владимирской епископии, пошатнувшийся в связи с разделом епископий при Константине. Владимирскую епископию поддерживал и сам митрополит Кирилл, почувствовавший, после битвы на Калке, неуверенность в будущности захиревшего Киева. В 1226 г. он посетил Владимир и долго гостил у князя Юрия, а в 1227 г. посвятил в епископы Владимиру, Суздалю и Переславлю княжеского ставленника Митрофана. В 1229 г. ростовский епископ Кирилл I, видимо, возобновить попытался борьбу против Юрия и вражду посеять между Ярославом и ним, на сторону которого перешли уже наследники Константина — Всеволод и Василько и Владимир стародубский. Однако в Суздале Юрием созванный съезд, присутствовал на котором епископ Митрофан, козни Кирилла I раскрыл, и разгневанный Ярослав его судил, лишил имений всех и заставил епископию покинуть, на другой год на которую посажен был ставленник Юрия — Кирилл II игумен владимирского Рождественского монастыря. Митрополит приезжал во Владимир и в 1230 г., стремись предотвратить поход Ярослава Всеволодовича на Михаила черниговского. То, что митрополит начал присматриваться к северу, а позднее, после монгольского завоевания, подолгу жил по Владимире и потом окончательно перешел сюда, — было фактически осуществленном планов Андрея Боголюбского, боровшегося за церковное главенство Владимира.

В борьбе с ближайшими соседями Владимирской земли мы также ясно ощущаем организующую силу Владимира. В ответ на нападение болгар на Устюг и Унжу в 1219 г., уже на другой год был осуществлен поход соединенных владимирских, переславских, ростовских, устюжских и муромских полков под общим командованием брата князя Юрия Святослава. Был осажден и уничтожен крупный болгарский город Ошель и опустошены земли по Каме. Затем сам Юрий двинул свои войска на Волгу и, после трехкратного посольства болгар, согласился на мир на условиях признании болгарами его главенства: в болгарскую землю были посланы юрьевы мужи — «водити в роту князей их и земли их по их закону». Этот поход подготовил овладение окским устьем, на котором в 1221 г. возникла владимирская крепость Нижний Новгород, закрывшая путь на Волгу для Рязани и ставшая сильнейшим форпостом Руси на востоке. Закреплению позиций на Оке и Волге служили и походы в мордовские земли (1226, 1228, 1232), в которых также участвовали владимирские, ростовские, муромские и рязанские рати. И здесь Юрий привлекал под свою руку отдельных мордовских племенных вождей. Так, владимирский «ротник» Пуреш разгромил другого князька Пургаса, державшегося болгарской ориентации и попытавшегося сделать набег на Нижний Новгород.

Интересно, что в этой борьбе с болгарами Юрий использовал испытанное средство, представив ее как борьбу с «неверными» за православие. В болгарской земле был казнен некий христианский купец Авраамий, являвшийся, по-видимому, владимирским агентом, доставлявшим Юрию необходимые сведения. Юрий добился выдачи его тела, перевез тело «христова мученика Авраамий Нового» во Владимир, где его гроб был торжественно встречен князем, епископом и людьми и «мощи» были водворены в соборе Успенского Княгинина монастыря.

Во всех этих операциях ясно ощущаются сила и авторитет великого князя владимирского. Знать Рязанской земли, когда-то сильная союзница Ростова, была обескровлена репрессиями Всеволода и не могла более оказывать сопротивления. Резня братьев, организованная Глебом рязанским, сократив число членов династии, не усилила единства княжества и не способствовала его независимости. Князь Ингварь, при поддержке Юрия Всеволодовича, одолел братоубийцу и утвердился на рязанском столе.

О силе Владимирского княжества, сохраненной и в условиях его политического дробления, свидетельствует история владимиро-новгородских отношений. Липицкая битва, в которой Юрий и Ярослав потерпели столь жестокое поражение от ростовско-новгородской коалиции, не освободила Новгород от власти владимирских князей. Уже в 1218 г. митрополит утвердил на новгородской кафедре изгнанного при Всеволоде новгородцами владимирского ставленника — Митрофана. За время после смерти Всеволода и до монгольского завоевании ни одна династия не могла спорить с явным перевесом сил владимирских Всеволодовичей. За 20 лет новгородский стол семь раз занимали Ярослав, его племянник — Всеволод Юрьевич, сыновья — Александр и Федор Ярославичи. Их приводило на новгородский стол неизменное приглашение самих новгородцев, т. е. «суздальская партия» в Новгороде все чаще получала перевес, поддерживаемая крутыми репрессиями Ярослава против купеческо-боярской знати. Ярослав хватал и морил в погребах своих противников, перерезал новгородские торговые пути, а однажды и сам Юрий привел свои полки под Торжок и грозил напоить коней водой Волхова.

Особенно существенно, что борьба Ярослава против боярской вольности и за усиление в Новгороде княжеской власти сочеталась с напряженной борьбой по обороне Новгородской земли от немцев, литвы и чуди. Это дело было предметом забот и самого Юрия Всеволодовича. В 1222 г. владимирские полки под командой Святослава Всеволодовича вместе с новгородскими силами ходили в поход на Венден. В 1223 г. Ярослав успешно воевал в Ливонии. В 1225 г. он без поддержки новгородцев громил литовцев, совершивших губительный налет на Торжок и Торопецкие волости. В 1227-1228 гг. Ярослав совершил глубокий рейд в земли ели и крестил корел. В том же 1228 г. был задуман поход на Ригу, но новгородцы и псковичи не поддержали Ярослава, и крупная операция против основной базы немцев была отложена. В 1232 г. Ярославу пришлось подавлять вооруженной рукой выступление враждебной ему новгородской партии, вступившей в предательский союз с немцами и захватившей Изборск. Только в 1234 г. состоялся поход на немцев, закончившийся их разгромом; в том же году Ярослав успел совершить поход на Литву.

Все эти факты свидетельствуют, что борьба за Новгород приобретала новый характер: господство в Новгороде было условием успешной обороны русской границы; организация этой национальной борьбы за независимость Русской земли была прологом к деятельности Александра Невского, а упорная борьба Ярослава с крамольной боярской знатью как бы предвещала удары Ивана III и Ивана Грозного, которые тремя столетиями позже сломят пресловутую «новгородскую вольность» боярской «господы». Эта политика встречала поддержку передовых общественных слоев в самом Новгороде, понимавших, подобно владимирским горожанам, «новую правду» объединительных планов и видевших ее сквозь акты насилий и репрессии Ярослава. В Липицкой битве на стороне Ярослава были и «новогородцы и новоторжьцы», очевидно, не боярские, а городские «вои». Таким образом, и после липицкого поражения владимирские князья упорно и с успехом боролись за реализацию задуманного тогда большого политического плана в отношении Новгорода — создания «великого княжения Владимирского и Великого Новгорода», как называли впоследствии эту комбинацию русские летописцы.

В соответствии с той же политической программой Киев и вообще дела южной Руси почти не привлекали внимания наследников Всеволода. Юрий уклонился от участия в совете князей по поводу похода на татар (1224), а посланный им на помощь Василько с полками опоздал и вернулся от Чернигова. Вмешавшись в спор Михаила черниговского с Олегом курским, князь Юрий получил вновь возможность располагать Переяславлем-Южным. В то же время владимирский княжеский дом завязывал брачные узы с южными династиями: сам Юрий был женат на дочери Всеволода Святославича, теперь Василько ростовский женился на дочери Михаила черниговского; сын Юрия — Всеволод взял в жены дочь Владимира Рюриковича киевского, а дочь Юрия Всеволодовича Елена была выдана за Василька Романовича волынского.

В 1236 г., когда монгольские орды уже входили в Болгарскую землю, Ярослав Всеволодович с полками новгородскими пошел на Киев и без сопротивления занял его, но «не могы держати его, иде пакы Суждалю». Возможно, что в это время происходит решительное усиление мощи крепости Суздаля его кремля, валы которого увеличиваются подсыпкой. В битве на Сити, где сложил свою голову великий князь владимирский Юрий, Ярослав не участвовал: это стяжало ему доверие хана. Он поехал в ханскую ставку и получил там старейшинство над всеми князьями «в Русском языце»; по-видимому, ему был дан и Киев, где был посажен его наместник. Что касается Смоленска, то в 1239 г. Ярослав посадил там своего шурина — князя Всеволода.

Сделанный краткий обзор политической истории Владимирского княжества показывает, что феодальное дробление не подорвало его силы и значения. Причиной этого была возраставшая роль городского населения — передовой общественной силы того времени, которая поддерживала централизующую политику владимирских князей.

Не случайно в трудный момент решения вопроса о престолонаследии Всеволод III прибегнул к созыву съезда представителей от городов Владимирской земли. Политический курс на главенство владимирской династии находил опору не только в городах Владимирской земли, но и в Великом Новгороде; прогрессивные элементы городского населения и деревни мешали своекорыстной политике боярства и поддержали вооруженной рукой Ярослава в Липицкой битве. Вторым условием, способствовавшим сохранению сил Владимирского княжества и его относительного единства, было усиление внешней опасности с запада и востока, рост необходимости борьбы на рубежах Руси, а не отдельных княжеств. Борьба Ярослава Всеволодовича на западной границе Руси и успешность ее активной обороны, успехи в борьбе с болгарами за волжский путь и основание Нижнего Новгорода — все эти события воочию показывали значение единения русских сил и усиливали авторитет Владимирского княжества.

По-видимому, именно угрожающая активность князя Ярослава против Ливонии обеспокоила Рим, и в 1231 г. папа Григорий обратился к «преславному королю Руси» Юрию Всеволодовичу с предложением перейти в лоно католической церкви! Доминиканские миссионеры, начавшие проповедь католицизма во Владимирской земле, были изгнаны Юрием, а Ярослав продолжал борьбу с немцами (походы 1232 и 1234 гг.). Эти факты свидетельствуют о большом международном значении Владимирской Руси.

О ее мощи говорит и стратегический план похода Бату-хана. Готовя удар на Киев, откуда его полчища должны были двинуться через Галицкую Русь в Западную Европу, он вынужден был обезопасить свой тыл и предотвратить угрозу русских полков с севера. Именно в Северо-Восточной Руси были самые серьезные силы сопротивления, которые и были уничтожены на кровавых берегах Сити. «Князья русского северо-востока сохранили единство своего «великого княжения», построенного на традиционной основе, до грозной годины татарского нашествия; пережило оно и эту грозу».