История зодчества Северо-Восточной Руси

Обращаясь к исследованию истории зодчества Северо-Восточной Руси XIII — начала XIV в., мы входим в очень темную и спорную область. Большинство памятников этого времени не дошло до нас — они либо погибли в тяжкие столетия монгольского ига, либо с лица земли стерты были бурным развитием последующего строительства. Но это не значит, что мы можем примириться с таким положением, оставив зияющий пробел в истории русского зодчества. Это тем более недопустимо, что архитектура Северо-Восточной Руси темной этой поры является прологом к формированию русского национального зодчества конца XV — начала XVI в. Приближаясь к освещению памятников этого этапа, мы тем самым отвечаем на коренные вопросы истории культуры и искусства древней Руси: испытывало ли зодчество этой поры застой и регресс, как это казалось ряду крупных исследователей; насколько он был длителен и как возродилось строительство; каковы были пути его нового развития, подготовившего блестящий расцвет архитектуры в эпоху образования Русского централизованного государства? Если мы лишены возможности изучать многие памятники XIII — начала XIV в. лицом к лицу — в натуре, то мы обязаны собрать все косвенные данные источников, чтобы восстановить хотя бы в спорных общих чертах их облик, или представить себе те условия, в которых шло строительство, и понять его исторический смысл.

Если сопоставить условия развития русского зодчества XII — начала XIII в. с его развитием в XIII-XV вв., в условиях ига монгольского, то из этого сравнения можно вывести несколько предварительных, принципиально-важных общих заключений.

Старые культурные и художественные центры — Киев, Чернигов, Смоленск, Полоцк, Галич, Владимир-Волынский временно отрываются от Русской земли; строительство там почти прекращается. Культурные взаимоотношения между ними и среднерусскими землями, а также Новгородом и Псковом затрудняются и слабеют. Вместе с тем прекращается и тот живой обмен художественным и техническим опытом между зодчими различных русских областей, который содействовал исключительно быстрому и плодотворному расцвету русского зодчества XII-XIII вв. Развитие архитектуры продолжается теперь в коренных великорусских областях: в средней Руси и на новгородско-псковском северо-западе.

Строительство в этих двух районах и составляет содержание истории зодчества XIII-XV вв. Можно сказать, что теперь, в отличие от домонгольской поры с богатством и многообразием архитектурных областных школ, мы наблюдаем их определенное укрупнение. По существу, можно говорить о двух линиях архитектурного развития XIII-XV вв. — новгородско-псковской, северно-русской и московско-тверской, среднерусской. Основой этого закономерного и глубоко органичного расчленения истории зодчества являются различие социально-политического облика этих двух областей и связанная с этим принципиальная разница в их художественной традиции. Новгород и Псков — феодальные республики русского средневековья. При всей иллюзорности «демократических» черт их политического строя в условиях политического господства крупной боярской знати все же несомненно, что здесь участие широких народных масс в культурной и политической жизни было несравненно более значительным, нежели в великокняжеской Москве и Твери — носителях традиций и идей централизованного «самовластьства» владимирских князей XII в. Это различие путей исторического развития центра и северо-запада определяло и различие их художественных традиций.

Новгород и Псков, избежавшие непосредственного монгольского разгрома, продолжали — с некоторым перерывом в XIII в. — развивать технические и художественные принципы своей собственной архитектуры XI-XII вв. Москва и Тверь были моложе Новгорода, — они, по существу, были новообразованиями XII-XIII вв., возникшими на почве Владимиро-Суздальского княжества и прочно воспринявшими его культурные и политические традиции. Вместе с ними были восприняты и художественные идеалы XII столетия, сказавшиеся с особой силой и выразительностью в архитектуре — строгой и вместе с тем пышной, утонченной и представительной. Напротив, Новгороду и Пскову традиции великокняжеского искусства Владимира остались совершенно чуждыми. Это различие культурного и художественного наследия имело решающее значение в истории искусства XIII-XV вв. Зодчие северо-запада могли свободно распоряжаться своим прошлым архитектурным опытом. В искусство же Москвы и Твери владимирское наследие входило как политическая реликвия и канон.

Однако и в том, и в другом случае роль традиции была исключительно велика, и ее значение состояло не только в том, что ослабленная монгольским ударом Русь и в развитии ремесел, и в искусстве должна была начать с некоторого повторения пройденного, чтобы нащупать новые пути развития художественной культуры. Роль традиции была неизмеримо более значительной, так как в ней проявлялось инстинктивное сознание народа, что одним из средств сохранения своей национальной самостоятельности в условиях кровавого террора и тяжкого гнета татарского ига является приверженность идеалам прошлого, той поры, когда народ свободно и стремительно развивал свою культуру и создавал ее прекрасные памятники. Таким образом, элемент традиции в зодчестве XIII-XV вв. никоим образом не может рассматриваться лишь как показатель отставания или рутинности; он является в первую очередь выражением прочности и стойкости русской национальной художественной культуры.