Методы расового анализа

Здесь разрешение поставленных проблем может быть дано лишь в самой обще схематической форме.

1) Установление рас методом исследования индивидуумов у человека по отдельности представляется невозможным. Человеческие расы характеризуются несколькими признаками, взятыми в их сочетании, например, большой длиной тела в сочетании с широким либо узким лицом, спинкой носа прямой или изогнутой. Под влиянием факторов изменчивости, в одной, даже наиболее гомогенной группе проявление признаков у отдельных ее членов всегда обнаруживает известный размах колебаний. Колебания эти имеют в известной части экзогенный характер, но в значительной степени связаны и с эндогенными факторами, и, как установлено обильными материалами, часто дают более или менее симметричное, равномерное распределение вариаций — кривые типа «нормальной» или близкого к ней: наряду со средним проявлением признака встречается доля субъектов с более сильным или более слабым выражением данного свойства.

Предположим, что мы имеем заведомо гомогенную, достаточно стабилизованную группу с распределением вариаций по типу очень близкому к нормальному. Разбив размах изменчивости на несколько классов, например, три — большие, средние, малые варианты, — и приняв в качестве среднего класса варианты, отстоящие от средней, например, на 0.67 квадратического уклонения, найдем, что средний класс составит приблизительно половину всех случаев. Так как в гомогенной группе сочетание отдельных вариаций, при условии их независимости, определяется лишь случайностью, то доля индивидуумов, принадлежащих к среднему классу по трем признакам, т. е. воплощающих общий тип группы, будет равна произведению частот отдельных признаков. Если признаков три, то доля их будет равна (1/2). Таким образом, в заведомо гомогенной группе точное воспроизведение группового типа встретится лишь у l2%, 88% будут представлять собой сочетания, уклоняющиеся от типичного. Доля атипичных сочетаний будет тем больше, чем больше число принятых классов и чем уже определяются границы среднего класса.

Если основываться на анализе сочетаний признаков у отдельных индивидуумов, в любой группе неизбежно найдется много десятков разнообразных сочетаний. Сочетание признаков, в точности воспроизводящее групповой тип, не будет иметь резкого преобладания, в то же время могут встретиться сочетания, частично напоминающие типы, существующие за пределами данной группы. Это обстоятельство может дать повод для предположения о смешанности группы, что, в применении к разобранному случаю, совершенно не имеет соответствия действительности.

Малопродуктивным оказывается анализ индивидуальных сочетаний и в том случае, когда группа имеет заведомо метисное происхождение. Если метизация закончена и дала достаточно стабилизованный тип, получается случай, практически не отличимый от рассмотренного выше. В таких группах могут встретиться индивидуумы, частично совпадающие с исходными комбинациями, однако, такого рода варианты нельзя рассматривать как представителей исходных сочетаний, ибо они могли появиться как вновь возникшие сочетания и иметь среди предков своих представителей отличных типов. Вообще в результате продолжительного смешения типов, первоначальные связи признаков, характеризующие группы, оказываются уничтоженными. Именно отсутствие корреляции отдельных признаков и является указанием на достигнутую группой гомогенность. Если два территориальных типа различаются таким образом, что, например, увеличению числа темноглазых соответствует увеличение плосколицести, то при достигнутом смешении типов, связь признаков аннулируется и может проявиться у индивидуумов только в порядке случайности.

В тех случаях, когда смешение не достигло степени законченности некоторые сочетания окажутся более частыми, чем следует по теории вероятности, корреляция признаков повысится. Как раз это повышение связи и является указанием на смешанность группы. Но и в таком случае нужно основываться не на выделении сочетаний признаков у отдельных индивидуумов, а на анализе корреляций и линии регрессии признаков в группе, взятой как целое. Опыт показывает, что следы метизации, точнее сказать гетерогенности, иногда сохраняются довольно долго. На отдаленных стадиях, когда они трудно уловимы непосредственным наблюдением, они все же могут быть при известных условиях обнаружены путем вариационно-статистического анализа в виде отдельных зубцов линии регрессии. В применении этого метода необходима большая осторожность и ряд контрольных приемов. Одного голого факта искривления линии регрессии, конечно, недостаточно для констатирования отдаленной метизации. Повышение связи признаков может вызываться различными факторами, и односторонняя трактовка их неизбежно ведет к ошибкам.

Итак, расовые различия могут устанавливаться путем аналитики сочетаний признаков совсем не у индивидуумов, а в характеристиках групповых. Различие либо сходство средних величин и в двух группах иных констант признаков вернее всего определяет расовое их отношение (Бунак, 1934). Само собой разумеется, что группы, которые сравниваются, связаны должны быть с какой-то конкретной территорией, которая являет важнейшее условие в объединении в группы индивидуумов. Поэтому можно сказать также, что раса имеет характер сочетания признаков на территориальном уровне (а не у индивидуумов, как у животных, для которых справедливо и то и другое).

Такое определение неизбежно приводит к изучению географического распределения вариации отдельных признаков, как важнейшему приему расового анализа. В самом деле, заранее можно ожидать, что средние величины даже близких территориальных групп окажутся не совпадающими и притом в разных признаках неодинаково. Число сочетаний, которое таким путем можно выделить, очень велико. В какие группы следует соединить разные сочетания и как их распределить для нахождения степени их близости? Географический принцип дает для этого очень существенные указания.

В основе этого метода лежит один факт кардинального значения для расоведения, вне которого задача расового анализа была бы вообще неразрешима. Все имеющиеся данные бесспорно устанавливают, что вариации отдельных признаков распределяются на больших территориях не беспорядочно, а складываются в более или менее обширные однородные зоны. Примером их может служить составленная географическая карта роста населения Восточной Европы. При весьма тщательном рассмотрении зачастую оказывается, что районы, в которых признак имеет наиболее сильное выражение, окружены районами с менее сильным выражением признака. Ослабление признака в том или ином направлении достигает известного предела, за которым направление изменчивости меняет свой знак. Районы с наиболее четким выражением признака можно называть его центрами, другие районы — зонами переходными. Различия двух антагонистических центров (низкорослости — высокорослости и др.) могут явиться результатом неодинаковой концентрации одних и тех же генов или наличия разных генов. В обоих случаях фенотипические различия признака в антагонистических центрах служат объективной естественной мерой расхождения типов, означая различное течение расообразовательного процесса в данных исторических условиях. Выражение признака в центральной зоне входит, как основной элемент в характеристику расового типа. При рассмотрении очень больших территорий иногда оказывается, что центров данного варианта признака не один, а два, или даже три, например, в Западной Европе существуют три центра высокорослости — скандинавский, шотландский, динарский, имеются также несколько центров низкорослости. Аналогичные центры могут или представлять собой результат разделения некоторого единого центра или иметь независимое происхождение, что выясняется путем дальнейшего анализа.

Центры вариаций различных признаков — двух или даже трех, но, как правило, не всех, — располагаются обычно в смежных или близких районах. Уместно было бы ожидать полного совпадения центров, но имеется много факторов, которые эту правильность нарушают. Область, лежащая между центрами проявления нескольких различных признаков, есть область наиболее интенсивного расообразования. Сочетание территориальных признаков устанавливает единство расообразовательного процесса, т. е. единство происхождения населения на данном отрезке времени. Территориальное сочетание признаков является руководящим при установлении рас и нахождении границ между ними, оно указывает направление изменчивости разных признаков в сторону плюс или минус. Теоретически вполне мыслимы случаи, когда центры распространения отдельных признаков располагаются на территории далеко один от другого, например, центр брахикефалии находится в промежуточной зоне по вариации роста. Такое расположение усложняет анализ. В этом случае приходится выделять не одно сочетание, а несколько, например, сочетаний высокорослости с брахикефалией и высокорослости с долихокефалией, среднерослости с долихо — и брахикефалией и т. д. В основе метод остается одним и тем же: выделяются все конкретно необходимые территориальные сочетания изучаемых признаков, исходя из какого-нибудь одного. Дальнейший, более тщательный анализ обычно дает возможность свести разнообразные сочетания к меньшему числу типов, так как оказывается, что некоторые центры или промежуточные зоны имеют вторичное происхождение (пример такого анализа дан в работе о расовых типах Восточной Европы, 1932). Во всяком случае, число различных сочетаний признаков на большой территории остается довольно ограниченным и никогда, даже отдаленно не приближается к тому, которое в действительности реализуется в пределах группы и определяется вероятностью: при 3 признаках, различаемых каждый в 3 вариантах, возникает 27 различных сочетаний, которые фактически реализуются в пределах группы. Но при сравнении территориальных групповых характеристик, даже на очень большой территории, речь идет обычно о небольшом числе комбинаций (для Восточной Европы не больше 10), причем при более тщательном анализе и это число значительно сокращается, так как многие сочетания оказываются вторичными в смысле своего образования.

Разумеется, речь может идти лишь о крупных территориях. В пределах небольших районов вследствие различных причин может обнаружиться большее разнообразие, но оно всегда сглаживается при укрупнении зон. Вообще, в исследовании географического распределения признаков обязательно нужно учитывать масштаб производимых сравнений и не распространять принципы географического анализа за те пределы, которые даются самим материалом и характером территории. Если, например, центры трех различных антагонистических признаков A1 и А2, B1 и В2, С1 и С2 друг от друга отстоят на 2000 км, то расхождение центров A1, B1, С1 на 400 км не может иметь решающего значения. Точно так же, если территория в целом распадается на 6—7 крупных зон, то наличие в пределах одной зоны нескольких районов с различными сочетаниями признаков нисколько не снижает общей закономерности. Само собой ясно, что характеристика целого не может быть безоговорочно применена к части целого. Для анализа сочетаний признаков на территориях меньшего масштаба необходимо принять во внимание ряд дополнительных факторов.

Вообще, для расового анализа очень трудно фиксировать детально правила, ибо он требует учета множества разнообразных факторов в их совокупности. Учитывая эти факторы и руководясь основной идеей географического метода, выделение расовых типов, конечно, в известных пределах точности, вполне возможно и в отношении к человеку, несмотря на большие трудности, которые стоят на этом пути.

Позднее были сделаны попытки воспользоваться для расового анализа изучением географического распространения не самих признаков в их фенотипическом проявлении, как они констатируются путем непосредственного наблюдения, а теоретически вычисляемых коэффициентов концентрации соответствующих генов. Предпосылки геногеографии те же, что служат основанием давно применяемого в антропологии географического метода, разница лишь в выборе признаков: феногеография основывается на признаках, имеющих иногда сложный генный состав и относительно большую зависимость от среды, геногеография оперирует лишь с признаками, обусловленными немногими хорошо проявляющимися генами. Поскольку таксономические признаки, бесспорно, имеют основу эндогенную и притом очень сложную, сходство по этим признакам в целом пропорционально сходству по генотипу и дает некоторую суммарную меру для оценки. Геногеография констатирует сходство менее полно (по отдельным генам), но более точно. Геногеографическим анализом захвачены лишь немногие свойства, главным образом кровяные группы и в меньшей степени реакции вкуса (Снайдер), дальтонизм (Серебровская). Оба метода дополняют, но не исключают один другого. Более глубокий теоретический анализ их взаимоотношений представляет важную задачу, еще не получившую достаточного разрешения.

2) Вопрос о метисном происхождении отдельных рас разрешается сравнительно просто в тех случаях, когда изучаемая группа занимает по некоторым признакам положение промежуточное между смежными территориальными типами. Разумеется, это положение не обязательно должно точно соответствовать средней арифметической величине двух или трех групповых характеристик, и в разных признаках оно может быть неодинаково. Достаточно констатировать, что средние величины изучаемой группы не выходят за пределы расхождения смежных типов, а также, конечно, и общую вероятность самого факта смешения. Иногда может возникнуть вопрос, не представляют ли собой крайние варианты продукт дивергенции промежуточного типа, а не слагающие его элементы. Это предположение легко разрешается путем сравнения ареалов распространения смежных форм. Если крайние варианты имеют большое распространение за пределами изучаемой области, и ареал их по сравнению с областью выражения промежуточного типа велик, этот последний является, скорее всего, метисным. В зависимости от характера признака масштаб территориального сравнения должен быть, конечно, различен.

В тех случаях, когда признак дает новообразование при метизации, что составляет скорее правило, чем исключение, вопрос решается рассмотрением вариационных кривых, их дисперсии и пределов изменчивости и самой природой изучаемого признака. Генетический анализ далеко еще не дал точных критериев для количественного определения, могущих возникнуть новых вариантов, их частоты и пр. В этом направлении необходима усиленная работа антропологов, теоретические предпосылки для нее имеются. Практически мы располагаем для многих признаков данными, позволяющими определить по крайней мер направление, по которому может идти новообразование в скрещивании. Во многих случаях этого достаточно. Так, можно считать установленным, что при скрещивании групп, различающихся по росту и головному указателю, возникнут варианты, которые в целом изменят средние величины смешанной группы в направлении усиления обоих признаков, т. е. в смешанной группе и рост и головной указатель будут больше. Сопоставляя этот факт с общим размахом изменчивости и рядом детальных особенностей, можно принять или отвергнуть гипотезу метисного происхождения с большей достоверностью.

Эти трудности возникают лишь в том случае, когда процесс смешения оказывается совершенно законченным и метисная группа вполне стабильной. Пока полного равновесия в популяции не наступило, установление ее смешанности не представляет особого затруднения и ясно сказывается при вариационно-статистическом анализе.

3) Дивергентное или конвергентное происхождение сходства двух типов решается, прежде всего, на основании данных географического распределения признаков в промежуточной зоне. Предположение о конвергенции отпадает, когда сходные группы территориально близки, или когда они соединены на промежуточной территории рядом аналогичных вариантов, будь то в современную эпоху или в прошлые периоды. В пользу конвергенции говорит доказанное метисное происхождение одной из сходных групп и самостоятельное положение другой. Предположение о дивергенции тем более вероятно, чем больше число сходных в двух группах признаков. Вероятность независимого возникновения в разных местах одной мутации достаточно велика, шансы на независимое возникновение многих мутаций очень быстро понижаются. Если условно определить вероятность независимого возникновения в двух местах одного признака в 1/10, то вероятность такого же возникновения трех признаков составит (1/10 в кубе), т. е. одну тысячную. С другой стороны, единство происхождения удаленных групп не обязательно должно сказаться в полном тождестве по всем признакам, ибо в дивергировавших частях одной группы могли в дальнейшем возникнуть новые гены-модификаторы или измениться концентрация генов.

Вообще то, что отличает отдельные расы одну от другой, это по большей части концентрация одних и тех же генов. В генном комплексе каждой расы имеются гены, обладающие большей мутабильностью, чем другие. Эти гены оказываются нередко общими для всего вида и мутируют в одном определенном направлении, обратные мутации наблюдаются гораздо реже. К числу таких генов принадлежат в числе прочих гены, влияющие на окраску глаз у человека и вызывающие посветление радужины. Мутации этого рода могут возникать независимо у самых различных человеческих племен, они наблюдались у негров, меланезийцев и пр. Но для того, чтобы такая мутация получила проявление и упрочилась, необходим комплекс других эндогенных свойств, которым различные группы обладают не в одинаковой степени. Не мутабильность единичного гена, как таковая, характеризует различные расы, — в разной степени она присуща всем племенам, — но концентрация гена. Различие между северно-европейскими и центрально-африканскими племенами можно выразить точнее, сказав, что концентрация генов светлоглазости у последних практически равна нулю, тогда как у европейцев она достигает крупной величины. То же самое справедливо и относительно ряда других признаков. Конвергенция или дивергенция двух сходных типов определяется, таким образом, не столько различием мутабидьности определенных генов, сколько вероятностью сочетания одинаковой их концентрации.

Особо предрасположенные к мутациям общие для вида гены установлены для многих растительных и животных форм. Они определяют собою полиморфизм вида и позволяют расположить отдельные его формы, как указывал еще Дарвин, в некоторые параллельные ряды. Большой материал, иллюстрирующий эту мысль, в применении к животным, главным образом к их пигментации, привел Холдэн. Так, разделив отдельные расы морской свинки, например, по признаку «формы шерсти», в пределах каждой из этих групп можно построить более или менее соответствующие параллельные ряды по вариациям окраски шерсти или другому признаку, правда, ряды лишь относительно полные. Изучая распространение отдельных видов культурных растений, акад, Вавилов нашел, что в некоторых областях – центрах видообразования – полиморфизм представлен особенно богато, позволяя различить большое число разнообразных сочетаний признаков. По мере удаления от центра разнообразие это падает, поскольку определенной территории свойственен преимущественно один тип сочетания признаков. Иначе, конечно, и не может быть, так как при равной вероятности всех сочетаний, т. е. при неограниченном полиморфизме выделение ареальных форм становится уже невозможным. Многообразие сочетаний, встречающихся в центрах видообразования, частично и в других местах, относится, по-видимому, на счет локальных форм. У растений, особенно культурных, эти локальные формы, естественно, должны быть более многочисленны, чем у животных. У последних так же, как у человека, число реализующихся сочетаний, характерных для больших территорий, неизмеримо ниже теоретически возможного, а потому вероятность тождественного сочетания нескольких признаков даже при независимом возникновении каждого признака в отдельности (конвергенции) не велика, если рассматривать, конечно, большие территориальные типы, а не локальные формы.

4) Наличие эпохальной изменчивости нередко очень затрудняет установление родственных отношений между расами современного и прошлых периодов, оставляя место для предположения о субституции одной расы другою, или об изменении типа вследствие эндо — или экзогенных факторов. Существенно, что при сопоставлении эпохальных вариантов вариации идут не беспорядочно. На данной территории сравнительно редко констатируется смена признаков, идущих в противоположных направлениях; по большей части изменчивость сохраняет один характер. В Европе увеличивается головной указатель, длина тела, конечно, с неодинаковой интенсивностью в разные эпохальные промежутки и в различных странах. Этот факт дает основание говорить об известной стадиальности в формировании типа, причем некоторые исследователи склонны к истолкованию ее в смысле ортогенетической направленности мутационного процесса. Для такого предположения нет фактических оснований, потому что аналогичная «направленность» наблюдается и при метизации типов. Эта последняя, ведя к усилению известных признаков, может создать формы, располагающиеся в ряд стадиально протекающей дифференциации в определенном направлении (специализации). Не исключено при этом накопление генов-модификаторов, усиливающих дифференциацию. Для предположения о повторной мутации одних и тех же генов в одном направлении генетика не дает пока достаточной опоры.

При изучении эпохальной изменчивости очень важно сопоставить географическое распределение вариантов прошлого и современного периодов, поскольку это возможно по костным остаткам. При этом нередко оказывается большая аналогия. Невзирая на разность типов современных и древних в конкретном их выявлении, расположение вариаций территориально сохраняет одинаковый характер, т. е. данный признак, например, головной указатель повышается в прошлые периоды в тех же районах, что и в современную эпоху, и понижение его территориально соответствует тому, что наблюдается в данное время. Этот факт говорит о непосредственной генетической связи и позволяет выделить в составе расового типа тот или иной древний вариант. Если тщательное морфологическое сравнение с учетом возможных новообразований не противоречит такому предположению, оно может считаться достаточно обоснованным. Напротив, четкое различие по целому комплексу свойств, при полном несовпадении географического распределения вариаций, служит аргументом в пользу принятия смены расовых типов. При всех этих сравнениях остается одна трудность, проистекающая от малочисленности изучаемого костного материала прежних эпох — трудность разграничения общих и локальных типов, почему в целом проблема разрешима лишь в некоторых особо благоприятных случаях.

Так или иначе, древние типы населения часто представляются нам более нейтральными, менее специализованными, а потому более сходными в одних признаках и более различными в других. Необходима, большая осторожность в установлении филогенетических связей по отдельным находкам, всегда случайным и неполным, ибо наряду с такими нейтральными формами одновременно могли существовать и другие; более дифференцированные, что говорит против непосредственного выведения позднейших специализованных форм из тех или иных относительно нейтральных вариантов древности. Сторонники ологенетической концепции в применении в человеку (Монтандон) защищают предположение, что изменчивость древних типов превосходит современную; на одной территории в прошлые периоды сосуществовали, согласно этому мнению, представители самых различных расовых типов, возникших в порядке независимого мутирования по многим признакам. Это утверждение не обосновано и с фактической стороны. В тех случаях, где повышенный полиморфизм черепных типов наблюдается, он все же никогда не дает четкой локализации на сколько-нибудь значительной территории, не устанавливает близкого соседства резко различных морфологических вариантов. Такого рода полиморфизм приходится рассматривать, по-видимому, как проявление локальной изменчивости, стимулируемое узким родовым кругом брачных связей древнего населения или как результат различных межплеменных отношений (военнопленные или рабы из другого племени и т. д.).

Резюмируя эти краткие замечания, можно констатировать, что при всей трудности расового анализа у человека, при наличии ряда специфических факторов процесса расообразования, антропология располагает, однако, методом, разумеется, далеко еще не совершенным и не законченным, но имеющим все перспективы для дальнейшего развития, методом, позволяющим решать в удельных случаях проблему родственных отношений отдельных групп, т. е. устанавливать категории расы или подрасы. Нет основания для того, чтобы выбросить это звено расового анализа и ограничиться лишь выделением больших рас, как беспорядочной смеси отдельных популяций. Расы и подрасы у человека в известных пределах точности могут быть установлены.