Новые порядки в ямской слободе

После установления новых порядков ямские слободы стали шириться и богатеть. Гоняя гоньбу, ямщики одновременно занимались различными промыслами и торговлей: пекли пироги и торговали ими, били скотину на продажу, шорничали, чинили телеги и сани. Реже ямщики занимались сельским хозяйством. Обычно они сдавали свою землю за деньги и за хлеб или обрабатывали ее наёмным трудом.

Слободы были самых различных размеров в зависимости от важности тракта и значения населённого пункта, при котором они находились. В юго-восточных областях слободы имели по 10-20 земельных наделов, а в центральных уездах — от 60 до 100 наделов; например, 10 наделов было в Козьмодемьянской слободе. Внешний вид слободы не изменился. Посредине её находился ямской двор, который состоял из нескольких изб. Самая большая изба отдавалась приезжающим, а в остальных жили «дворники» и дьячок-письмоводитель. Рядом с избами находились сенники, амбары и конюшни, и всё это было обнесено забором или плетнём. Строения в слободе стали лучше, люди селились здесь уже надолго, а не так, как прежде, когда охотник больше заботился о своём старом дворе, чем о слободском.

Ямщикам жалованье не было строго определено и колебалось в зависимости от места нахождения ямов. Стремясь возможно скорее наладить ямскую гоньбу, правительство в отдельных случаях платило ямщикам жалованье до 40 руб. в год.

Но эту сумму государству трудно было выплачивать, и больше о таком жалованье не упоминается. В первой половине XVII в. оклад устанавливается от 10 до 15 руб. и затем повышается до 20-25 руб. в год. Новгородские и Псковские ямщики, которые получали 25 и 30 руб. в год, были обязаны не три иметь лошади, а четыре.

Ямщики по-прежнему получали прогоны. Величина прогона, несмотря на очень большое падение цены денег, осталась прежней: 3 деньги за 10 вёрст и то не всегда. От Нижнего до Владимира за 220 верст ямщик получал прогонных денег 7 алтын, и те же 7 алтын ему давали за 110 вёрст от Нижнего до Арзамаса.

Кроме гоньбы, ямщики занимались частным извозом. Однако не по «надобности государевой» проезжий, не имел права без подорожной требовать лошадей, а должен был договариваться с ямщиком.

Приказная система требовала пересылки громадного количества бумаг. Из Москвы посылались в провинцию указы, приказы, напоминания, а оттуда поступали отписки и челобитные. Часто ездили лица со специальными поручениями, этих лиц сопровождали стрельцы, приказные и другие. Нужны были подводы и для переезда должностных лиц, посылаемых в области. Наконец, много подвод использовалось для посольских поездов, которые в связи с развитием международных отношений начали часто посещать Москву.

Ямская гоньба тяжелым бременем ложилась на государственный бюджет.

Решено было любыми средствами сократить ямские расходы. Экономили, где только можно: назначали прогоны не всем ямщикам, часть пути заставляли оплачивать посланных лиц, — и пользовались любой возможностью, чтобы не платить прогоны совсем. В подорожных писали: «дело самое скорое», «спешное дело государево», «дело государево тайное», и подводы в этих случаях посылались без прогонов. Приказные чиновники всякую бумагу старались приурочить к одной из этих категорий.

В специальном постановлении 1627 г. было указано количество подвод для каждого проезжего. Раньше боярин или важный духовный сановник, пользуясь своей властью, мог забрать с яма чуть ли не всех лошадей, теперь количество подвод давалось в зависимости от сана, родовитости, от служебного положения посланного и было строго регламентировано. В этот указ, целью которого было упорядочить ямское дело, вносились небольшие изменения в разные годы, но в основном им руководствовались до конца XVII в.

Несмотря на ряд принятых мер, размах гоньбы всё же был большой. Так, в приписке к указу говорится, что касиловскому царевичу Василию Арслановичу давать по 30 подвод.

Необходимо было сократить количество гоняемых подвод. По указу 1649 г. было предписано не гонять гонцов из-за дел маловажных, а для посылки бумаг ждать гонцов из других городов и соединять вместе посылаемые бумаги. Из Москвы предписано было посылать бумаги только после предварительной договорённости слобод, чтобы в один и тот же пункт не направлять двух или даже нескольких гонцов. Этим же указом запрещалось давать подводы тем посадским, целовальникам и неслужилым людям, которые ехали в Москву по своим делам, а заодно привозили различные правительственные бумаги.

В XVII в. жизнь в ямской слободе строилась не по грамотам, а по указам. Грамота посылалась только определённому яму, а указ давался всем ямам для неуклонного исполнения. Различия между этими видами управления не было, так как содержание грамот было почти одинаково, а указы повторяли положения грамот.

Указ появлялся обычным путём — «государь велел и бояре приговорили…» Затем из боярской думы указ посылался в Ямской приказ, где его записывали в Указную книгу, которой затем руководствовались при управлении ямской гоньбой. Однако старые грамоты ещё долго имели силу. Ссылаясь на них, ямщики отстаивали свои льготы, и правительство, несмотря на указы, иногда противоречившие грамотам, шло на уступки. Был такой случай. Верхотурских охотников заставляли ездить в любую погоду. Они запротестовали, ссылаясь на свою уставную грамоту, по которой им дано право не давать подвод в осеннюю и в весеннюю распутицы. В Москве было предписано сыскать ту грамоту и справиться, верно ли утверждение ямщиков, а пока не требовать с них подвод в распутицу, только «скорых» гонцов везти «без задержанья».

Во главе слободы по-прежнему стояли приказчик и староста.

Однако значение приказчика всё уменьшалось, и в 1679 г. его должность была уничтожена совсем. Местный воевода стал ведать слободой, как и всей областью.

Вмешательство воеводы в дела ямщицкие началось намного раньше. Прежде охотник, получая подмогу от населения, почти совсем не зависел от наместника и сменившего его воеводы, а теперь, получая жалованье от казны, он был от него зависим. Кончалась самостоятельность ямских слобод, и они постепенно начали превращаться в обычные тягловые слободы, т. е. слободы, платившие подати.

Много до нас дошло сведений о самоуправствах воевод в слободах ямских. Псковские воеводы, например, брали силой подводы у ямщиков и не платили за них никаких прогонов. Касимовский воевода Алексей Кондырев не удовлетворился тем, что охотникам чинил «налоги многие и обиды, требуя подводы избивал и увечил», а однажды на слободу пошёл с отрядом вооружённым и её разорил.

Воронежский воевода, если ямщики были в разъезде, «правил подводы на ямских женах», т. е. заставлял жён заменять мужей.

Взятые подводы воевода задерживал очень долго.

Несмотря на множество злоупотреблений, некоторые слободы богатели и правительство начало облагать их налогом.

Ямские слободы, раньше не платившие налогов, заволновались. В Москву были посланы челобитные с указанием на старые ямщицкие льготы. Правительство частично пошло на уступки. По указам 1663, 1670 и 1689 гг. с московских слобод, «которые торгуют всякими торгами», приказано было брать по 50 руб. с земельного надела, с нижегородских и ярославских слобод — по 10 руб. с надела, с касимовских слобод — по 5 руб. с надела и т. д. Постепенно без специальных указов стали отбираться у ямских слобод их особые права.

Однако всякие случайности, злоупотребления воевод, бегство отдельных охотников — всё это не очень влияло на экономически окрепшую ямскую слободу. В XVI в. слобода в 10 земельных наделов переставала существовать, если выбывало несколько охотников или падали лошади. Во второй половине XVII в., когда такая же слобода сгорела целиком, все ямщики остались на месте и лишь просили пособия, чтобы вновь выстроить дворы.

В конце XVII в. многие слободы становятся наиболее богатыми сёлами в округе. Ямщики, пользуясь налоговыми льготами, занялись торговлей. Ямскую гоньбу они перекладывали на бедных ямщиков и наёмных людей. Например, ярославские ямщики были известны как крупные торговцы хлебом и мукой, нижегородские ямщики возбуждали зависть горожан своим хозяйством и торгами. Очевидно, как ни была тяжела служба ямская, она всё-таки оказывалась легче обычных податей.

По своему общественному положению ямщики составляли особое сословие. По Соборному уложению 1649 г. царя Алексея Михайловича они были выше обыкновенных крестьян: так, за бесчестье крестьянина полагалось взыскивать рубль, а за бесчестье ямского охотника — 5 руб.

Ямщик летом выезжал на запряжённой в одну лошадь небольшой телеге, зимой — на санях, запряжённых в одну или в несколько лошадей (гусем). Ямщик садился обыкновенно в ногах у пассажира, а проводники — верхом на лошадей. Подъезжая к яму, ямщик оглушительно свистел, возвещая о своём прибытии и требуя подводу на смену. Наряд ямщика состоял из зипуна лазоревого или синего цвета, кушака и шапки с красным или вишнёвым верхом. В зимнее время поверх зипуна надевался теплый кафтан. Выездная одежда ямщика в одном судебном деле 1628 г. расценена так: «зипун лазоревый — 2 руб. 50 коп., вишневая шапка с пухом — 1 руб. 50 коп.; бумажный кушак с ножами — 50 коп., шубный полусуконный кафтан подлазоревый — 2 руб. без гривны».

Экипаж и упряжь ямщика не отличались красотой и удобством, но зато были прочны. Одолеть дорогу тех времён могла только крепко «сшитая» деревянная телега, а если она и сломается — слезет ямщик, достанет топор и тут же в лесу вырубит новые ось и чеку.

Несмотря на тяжёлые дороги, ямщики должны были ездить быстро. Лошади недолго выдерживали такую гоньбу. «Сходит дважды или трижды а впредь и не будет», — жаловались ямщики. Ямщикам иногда удавалось получить по 5 руб. за павшую лошадь.

Каждая слобода имела клеймо, которым метились лошади слободы. Называлось оно «государево казенное пятно». Так, на Бронницком яму клеймо изображало волка, на Заячевском яму — зайца, на Крестецком — летучего змея, а на Яжбелицком — даже слона.