Понятие бытия
Проблема бытия, которая была сквозной проблемой в истории классической науки и философии и стала такой острой в неклассической науке, состоит в переходе от понятия «есть» как связки субъекта с предикатом («Буцефал есть лошадь») к понятию «есть» как абсолютному понятию («Буцефал есть!»), к понятию, которое в какой-то мере ассоциируется с понятиями «существует», «существует в действительности» и т. д.
Является ли это понятие бытия как принадлежности к объективному миру абстрактным понятием?
Этнография и учение о языке накопили множество иллюстраций постепенного возникновения все более общих абстрактных понятий из более конкретных задолго до возникновения науки. У лапландцев 20 названий для льда и 41 — для снега. У южноамериканских бакаире не было общего понятия «животное». У другого южноамериканского племени различные виды дождя именовались по-разному, и общего названия не было. Но ни в языке, ни в мышлении никогда не было абсолютно конкретных понятий, соответствующих единичным впечатлениям. Как и абсолютно общих, не связанных с индивидуальными эмпирическими впечатлениями. Эти полюсы никогда не существовали один без другого. Эволюция мышления состояла в движении эмпирических и абстрактных категорий друг к другу.
На каком-то этапе этого процесса от абстрактных категорий потребовали принципиальной возможности эмпирической проверки. Тем самым непосредственные впечатления перестали быть пассивными, их направляли соответственно уже сложившимся абстрактным представлениям. Исторически такие активно направленные впечатления выросли в технике, именно в развивающейся технике, исходя не из традиции, а из эмпирически наблюдаемой реализации каких-то общих представлений о ходе событий во внешнем мире. Потом подобная реализация стала независимой, ее целью теперь служили познавательные задачи, она стала экспериментом. Но принципиальное признание связи абстрактных схем с эмпирическими впечатлениями было высказано гораздо раньше. В этом смысле критерий внешнего оправдания находился у истоков науки (разумеется, в очень неявной, неразвитой, первоначальной форме).
Но вместе с тем эмпирические впечатления стали явным образом невозможными без каких-то общих категорий или, по крайней мере, ассоциаций. Со времен Гельмгольца широко известно, что эмпирические впечатления невозможны без предварительных общих представлений, категорий или ассоциаций. Широко известны и этнографические данные, например: об аборигенах в рассказе Дарвина, внимания не обративших на причаливший корабль к их острову, но взиравших с изумлением на шлюпки, которые имели какую-то ассоциацию с пирогами.
Такая связь отдельных эмпирических впечатлений с общими представлениями существовала в самые древнейшие времена. Для позднейшего этапа, для генезиса науки, характерны общие представления, потерявшие в известной мере свою связь с эмпирией. Эта связь не исчезла, но стала менее явной. Вместе с тем наука предъявила к эмпирическим наблюдениям требование, чтобы их результаты вытекали из более общих представлений, а к частным обобщениям — чтобы они вытекали из более фундаментальных. Таким образом, и критерий внутреннего совершенства в какой-то примитивной модификации стоял у истоков науки.
Из сочетания первоначальных форм двух критериев — внешнего оправдания и внутреннего совершенства — и родилась проблема бытия, понятие «есть» без указания предиката. Вернее, появился предикат объективного существования, и «есть» стало обозначать: «есть нечто реально существующее, в отличие от иллюзорно существующего». Каждое предикатное «есть» означает вхождение данного индивида в ансамбль таких же индивидов, обладающих тем же предикатом. Отсутствие предиката после «есть» означает вхождение индивида в весьма общий ансамбль, ансамбль объективного мира, реального бытия, Вселенной. Это еще не решение проблемы бытия. Это только программа решения. Она является программой науки, программой научного решения проблемы бытия, если речь идет об ансамбле внешнего мира, о чем-то охватывающем бытие в целом, но расчлененном, включающем отдельные элементы, способном быть объектом расчленяющего эксперимента, способном быть объектом эмпирического наблюдения.
Иначе говоря, если этот ансамбль внешнего мира не только высшая абстракция, но и высшая конкретность. Проблема бытия, как проблема «есть» без указания предиката, означает проблему включения не в абстрактное множество, определенное через тождество входящих в него элементов, но в конкретное множество, определенное не только через тождество, но и через не тождественность, индивидуальность, неповторимость, противоположность входящих в него элементов.
Такое определение программы научного решения проблемы бытия кажется модернизированным. В какой-то мере оно и является таковым. Программа всегда включает то, чего еще нет, но что может из него вытечь. В науке будущее вытекает из неоднородности прошлого. Поэтому модернизация здесь означает не тождество идей прошлого с современными, а не тождественность, неоднородность, не замкнутость прошлого.
Программа научного решения проблемы бытия исходила из единства и многообразия природы. В чем это единство? В чем состоит неизменный субстрат, остающийся одним и тем же в пространстве и во времени? Что является субъектом пространственных различий в природе и ее изменений во времени? Первый ответ на этот вопрос дан в восточных цивилизациях, а затем, в значительно более развитой и отчетливой форме, в ионийских колониях Греции. Фалес считал пребывающей, тождественной себе субстанцией мира воду. Анаксимандр — нечто более абстрактное — способное к движению и к качественным изменениям. Анаксимен — воздух. Гераклит — огонь.