Прежде всего, слово «kalon», употреблявшееся греками, которое мы переводим как «красота», имело смысл другой, нежели тот, в каком мы его теперь понимаем. Означало оно все то, что привлекает, нравится, стремится к признанию. А сфера его применения была гораздо шире. Действительно, оно означало и то, что нравится, будучи воспринятым зрением и слухом, что нравится по форме или строению, но оно означало также и множество других вещей, которые нравятся образом иным и в иных отношениях: слово это относилось к пейзажам и звукам и, кроме того, к свойствам, в которых человек современный видит иную ценность и даже если называет их «прекрасными», то при этом сознает, что употребляет подобное слово в переносном смысле. Подтверждением понимания древними греками красоты, является известное выражение прорицательницы дельфийской: «Прекрасным самым то является, что с большей вероятностью справедливо». Из такого широкого и обобщенного понятия красоты, употребляемого в своем обиходе греками, появилось — но по прошествии времени, с трудом и довольно медленно — гораздо уже, с большей определенностью понятие эстетической красоты.
Для характеристики этого более узкого понятия греки в ранний период использовали другие слова. Поэты писали об «очаровании», радующем смертных; в гимнах говорилось о «гармонии» космоса; художники-пластики толковали о симметрии, соразмерности, либо соответствующей мере (от sin — совместно и metron — мера); ораторы — об эвритмии, или соответствующем ритме (от eu — хорошо и ritmos — ритм), и хорошей пропорции. Но все эти понятия вошли в употребление только в более зрелую эпоху. На понятиях гармонии, симметрии, эвритмии лежит печать философии, а именно философии пифагорейцев.