Портсмут — Рио-де-Жанейро
В Портсмуте Лазарев рассчитывал пробыть не более трех недель, но обстоятельства сложились так, что он задержался там на три месяца.
По прибытии на Спидхедский рейд Лазарев на следующий же день в Лондон отправился вместе с Молво, чтобы помочь этому молодому, неопытному комиссионеру быстрее уладить торговые дела Российско-Американской компании и своевременно доставить грузы на корабль. Одновременно он поручил старшему офицеру Унковскому при первой возможности в гавань ввести корабль, сделать перегрузку и текущий ремонт.
Унковский принялся энергично за выполнение перед ним поставленных задач.
Работы по ремонту и перегрузке корабля шли полным ходом, и можно было не сомневаться в своевременности подготовки «Суворова» к дальнейшему плаванию.
Более всего у Лазарева вызывали опасения коммерческие дела Компании. Он знал, что лондонским торговым дельцам нетрудно будет продержать в городе Молво в течение нескольких месяцев. Поэтому, когда он оставлял его в Лондоне для завершения дел Компании и переправки грузов на корабль, строго наказывал не задерживаться.
Нужно было спешить, как можно быстрее сняться с якоря, чтобы не упустить благоприятное для плавания в Атлантике и в Тихом океане время года. Особенно важно было своевременно обогнуть оконечность Южной Америки, мыс Горн, где свирепствуют почти постоянно жестокие штормы и только несколько недель в году бывает благоприятная для мореплавания погода.
Лазарев ни на минуту не забывал об этом и постоянно напоминал комиссионеру. Каждый потерянный день, говорил он, может нанести большие убытки Компании и создать невероятные трудности и лишения для матросов и офицеров корабля во время плавания в штормовую погоду.
Работы на «Суворове» уже приближались к концу, когда Лазарев вернулся из Лондона.
По окончании ремонта, перегрузки и пополнения запасов питания, в том числе и свежих сухарей, Лазарев уже готовился выводить корабль на рейд, но суперкарго Молво все еще не появлялся из Лондона и о себе не давал знать.
Наступили неприятные дни ожиданий. Время тянулось так медленно, что день казался за неделю. Единственную радость доставила нашим путешественникам встреча на Спидхедском рейде с русской эскадрой.
Русская эскадра в составе трех линейных кораблей («Чесма», «Смелый», «Три иерарха») и нескольких фрегатов под командованием вице-адмирала Кроуна действовала против французов в Северном море и по побережью Голландии, помогая продвигаться русской армии.
Три дня Лазарев и офицеры «Суворова» провели на эскадре, в кругу своих друзей и соотечественников. Рассказывали друг другу о своих боевых делах, о победе над французами и «…не один бокал осушили за честь и славу русской армии и флота, за победоносное русское оружие…»
Грустно было расставаться после столь приятно проведенного времени, когда эскадра на четвертый день с якоря снялась и в море вышла.
На «Суворове» снова наступили томительные дни ожидания.
Наконец, 20 января 1814 года из Лондона от Молво было получено сообщение, что грузы готовы и скоро прибудут на корабль.
«Мы утешались надеждою скоро Портсмут оставить, в котором пребывание бездельничая и где жизненные припасы очень дороги, каждому из нас наскучило». Но «утешались надеждою» недолго. Через несколько дней от Молво было получено второе сообщение, в котором говорилось, что не ранее как через месяц он может прибыть на корабль.
Лазарев, выведенный из терпения беспечностью Молво, решил сам вторично поехать в Лондон вместе с Унковским.
В Лондоне, как выяснилось, суперкарго Молво жил «в свое удовольствие и меньше всего думал о делах Компании». Поглощенный разгульной ресторанной жизнью, он раньше весны и не собирался выбираться из Лондона.
Когда Лазарев потребовал от того объяснения причин столь долгой задержки, он сослался на множество непреодолимых препятствий и в доказательство представил несколько писем лондонских купцов, от которых зависела доставка грузов на корабль. Убедившись в нерачительности комиссионера, Лазарев взял сам в свои руки торговые дела Компании и с присущей ему энергией и настойчивостью все выполнил в три дня. Грузы были доставлены на корабль.
Долгожданный день отплытия «Суворова» из Портсмута настал. После трехмесячной стоянки, 27 февраля 1814 года на корабле с раннего утра было необычное оживление. Матросы готовили к поднятию паруса, Лазарев со старшим офицером ходил по кораблю и в последний раз все проверял.
В полдень, когда все было осмотрено и проверено, раздалась команда поднять паруса. «Суворов» при крепком северо-восточном ветре отошел от берегов Англии и быстро стал набирать скорость. Берега Европы постепенно удалялись и вскоре совсем скрылись.
Волны Атлантики катились широкими, ровными грядами, то поднимая, то опуская корабль. Многие матросы первый раз испытывали такую качку и чувствовали себя не совсем хорошо. Но чем дальше к югу, тем меньше становилось волнение и начинало ощущаться значительное изменение в климате. Туманные ночи сменялись прозрачными, синими. Теплые дни позволяли собираться на баке свободным от вахты офицерам и матросам, посмеяться, пошутить и попеть русские раздольные песни.
Лазарев любил русские песни и всегда с наслаждением слушал их. Особенно приятно было слушать их вдали от берегов родной отчизны — они вызывали так много приятных воспоминаний. Матросы пели легко и свободно. Среди них было много весельчаков и затейников, любивших позабавить товарищей.
При подходе к острову Мадейра матросы начали готовиться к традиционному празднику мореплавателей по случаю перехода экватора. Готовили Нептуна, его колесницу и все остальные принадлежности. Лазарев, пересекавший экватор уже не первый раз, знал хорошо этот обычай «выхода Нептуна» и любил его, поэтому сделал все возможное, чтобы как можно лучше отпраздновать этот день.
У острова Мадейра «Суворов» простоял всего двое суток. После пополнения запасов питания свежими продуктами, 16 марта 1814 года «Суворов» с якоря снялся и вышел в океан, взяв курс к берегам Южной Америки.
Погода благоприятствовала плаванию. «Суворов» быстро приближался к экватору. 2 апреля при определении координат корабль оказался в полосе экватора. В 3 часа дня был дан салют по случаю перехода экватора, после чего начались празднества в честь Нептуна.
Торжественное шествие Нептуна было ярко и пышно. Во время подготовки к празднику матросы прибавили много творчества. Они не могли себе представить, чтобы Нептун был без жены, Нептунихи, как они окрестили ее, и сына, Нептуненка. Стража была одета в парадные военные костюмы, напоминавшие одежду древнерусских воевод. Все это было подготовлено на палубе, закрыто и занавешено парусиной.
Наступила торжественная минута. Воцарилось всеобщее молчание.
Взоры всех были обращены на то место палубы, где стояла закрытая парусиной колесница.
Вот парусина сползла вниз, и при виде колесницы по кораблю вдруг прокатился громкий, долго не смолкавший смех.
Смеяться, действительно, было над чем. Особый восторг вызывали Нептуниха и маленький Нептуненок.
Семья морского владыки сидела в колеснице, сделанной из станка орудия, на который были поставлены две бочки, разукрашенные разноцветной бумагой и материей. В одной из бочек восседал Нептун с длинной бородой, сделанной из морской травы. Лицо его было раскрашено, а на голову надета «золотая корона», вырезанная из картона и оклеенная бронзовой бумагой. В одной руке он держал трезубец, а другой рукой поддерживал Нептуниху.
Вид Нептунихи вызвал всеобщий смех. Ее представлял самый тучный на корабле матрос, с некрасивым лицом и с черными густыми волосами. Волосы были специально взъерошены, а маленькая корона сдвинута на затылок. Нептуниха тоже сидела на разукрашенной бочке, по левую сторону Нептуна, и держала у себя на коленях Нептуненка — корабельного юнгу.
Лазарев подошел к Нептуну и вручил ему список команды, предназначенной для крещения. Затем вышел «фельдмаршал» Нептуновой гвардии, приказал команде построиться, после чего доложил Нептуну о готовности команды к смотру.
Начался смотр. Колесница морского владыки тронулась. Ее тащили морские чудовища. Объехав строй, Нептун со всеми поздоровался и остановился у шлюпки, спущенной на палубу и налитой экваториальной водой. К нему поднесли два ведра — одно с мелом, другое с сажей. Вышел брадобрей с огромной деревянной бритвой в руках. Нептун передал список своему «фельдмаршалу», который стал вызывать людей из строя.
Вызванный подходил к Нептуну и, опустив голову, слушал его наставления. Нептун говорил ему, что надо вести себя прилично в Нептуновых владениях, быть смелым и отважным в борьбе со штормами и бурями. После этого Нептун приказывал матросу раздеться, намазывал ему одну щеку мелом, а другую сажей. Брадобрей, поскоблив по щекам деревянной бритвой, подводил матроса к шлюпке и сажал на доску, положенную поперек шлюпки. Затем двое из «чудовищ» Нептуновой свиты выдергивали доску и матрос падал в воду. Выскочившего из воды хватал «фельдмаршал» и спрашивал, видит ли он во всей красе Нептуна и почитает ли его. Матрос кричал «вижу и почитаю» и бежал одеваться.
Праздник Нептуна на корабле «Суворов» по случаю перехода через экватор.
Более четырех часов продолжался обряд «крещения». Когда «крещение» окончилось, шлюпка была, водворена на место, и на палубе появились столики с разными закусками и бочка вина. Началась раздача подарков. Нептун щедро всем дарил пакеты с подарками и сладостями. Комиссионеру Молво было подарено наставление, как вести себя на берегу и не опаздывать на корабль, а его помощнику Красильникову — средство против сна и пьянства. Вручая подарки, Нептун строго наказывал хранить их и выполнять его советы.
Пиршество продолжалось почти до полуночи. Песни сменялись пляской, затем снова угощение, снова песни… и так до тех пор, пока вся бочка с мадерой не была осушена.
Наутро разговор шел только о празднике. В матросских кубриках стоял беспрерывный смех.
«Суворов» с умеренным южным пассатом медленно приближался к берегам Южной Америки. 20 апреля 1814 года при свежем ветре и хмурой погоде над кораблем появилось много тропических птиц. Это значило, что берег близко, но рассмотреть его из-за тумана было невозможно. Хотя Лазарев и расставил по салингам матросов, но ничего не удалось увидеть в этот день. Ночью паруса пришлось убрать и в дрейф лечь, чтобы не наскочить на банку.
Утром 21 апреля, при ясной погоде, все увидели высокую гору, стоящую при входе в Рио-де-Жанейро, похожую на сахарную голову. Эта гора, действительно, так и называлась «Сахарной головой» и служила всем кораблям своеобразным маяком. Поставили все паруса и прямо на гору взяли курс.