Предмет этнография и ее развитие

Этнографией (греч. Этнос — народ, племя, графо — описываю) называется наука о племенах и народах, населяющих землю.

Этнография возникла вместе с географией, т. е. так же стара, как само человечество, и в своем развитии разделяла ее судьбу.

Человек всегда интересовался себе подобными и с тех пор, как начал путешествовать, не отделял страну от ее обитателей и даже больше сосредоточивал свое внимание на их облике, образе жизни, нравах, обычаях и культуре, чем на горах, реках, лесах и пустынях. Хитроумный Одиссей, главный герой греческой поэмы «Одиссея» (XI в. до новой эры), вынес из своих долгих странствований главным образом «знание городов и нравов многих людей». Этнографические сведения накоплялись по мере расширения знакомства человека с землей и занимают видное место в литературе всех культурных народов. Но только в наше время эти сведения получают научное истолкование и превращаются в научное народоведение.

В области этнографии, как и в других науках, первую глубокую борозду провели древние греки. Греческие писатели — историки, философы, натуралисты, географы дают не только образцовые этнографические описания, но и высказывают такие идеи, которые нашли подтверждение и в современной науке.

Знаменитый историк Геродот (V в. до p. X.), посетивший страны, служившие поприщем его исторического повествования, и мастерски описавший эти страны и их обитателей, между прочим, говорит о зависимости истории и культуры народов от географических условий. Аналогичные и более обоснованные рассуждения на эту тему мы найдем у Фукидида, Павзания (IV в. до р. X.), и, наконец, у Страбона (I в.). Греческий врач Гиппократ (V—IV в. до p. X.), в сочинении своем «О воздухе, водах и местах», затем Аристотель (IV в.) — развивали теорию о физиологическом, психическом и политико-экономическом влиянии на людей климата и других природных условий и могут считаться родоначальниками современной антропогеографии. Эта теория оказалась очень живучей и воскресает в трудах Монтескье, Бокля, Тэна и др. мыслителей XVIII и XIX столетий.

Римляне своими походами и завоеваниями значительно расширили географический горизонт человечества и пополнили сведения о странах и народах. Римские историки, напр., Цезарь и Тацит, дают превосходные этнографические описания, но без того философского и социологического освещения, какое встречается у греческих авторов.

В средние века надолго захирела научная мысль, но за то постепенно расширялся круг известных европейцам народов и развивались международные сношения враждебного и мирного свойства. Этому содействовали вторжения в Европу азиатских кочевников, набеги норманнов, завоевания арабов, крестовые походы, а главное — торговля. Средневековые историки и летописцы, в том числе наш Нестор, арабские путешественники IX—XV в. (напр., Масуди X в., Ибн-Батута XIV в.) дают обширные и ценные этнографические сведения о народах Европы, обширных пространств Азии и северной Африки. Итальянцы торговые свои колонии основали по берегам Черного моря и проложили в XIII в. торговый путь от устьев Дона до Пекина. Венецианец Марко-Поло (XIII в), проживший в Китае более 20 лет и вернувшийся на родину морем вокруг южной Азии, в своих записках открыл европейцам новый заманчивый мир стран и народов Дальнего Востока. Но все это богатство этнографических сведений приобреталось на протяжении десяти столетий, не приводилось в научную систему и было достоянием немногих.

Средневековые читатели черпали этнографические сведения не из этого источника, а из немногих компилятивных «Космографий», «Космогоний» и «Чудес мира», дававших сказочные описания чудесных стран, где живут драконы, лешие, «дивьи люди» с собачьей головой, лицом на груди, одной ногой и т. п.

С XIII в. в умственной жизни Европы и в исследовании земли наблюдается оживление. Новая история человечества начинается эпохой величайших открытий в области географии XV—XVI в. новых стран, населенных неизвестными прежде народами. Первое появление белых, естественно, производило переполох среди туземцев, которые иногда считали пришельцев какими-то сверхъестественными существами и даже оказывали им до поры до времени соответствующие почести и услуги. Удивлены были и европейцы видом и образом жизни народов, о существовании которых прежде и не подозревали. Как могли попасть через океан в эти страны потомки Адама и Евы? Возможно, что это и не люди, а человекообразные существа особой породы, с которыми возможно обращение так же, как с животными, не тревожа свою совесть. Вскоре после открытия Америки испанцами туземцы стали так быстро вымирать от непосильных работ в рудниках и на плантациях, что римский папа издал буллу с разъяснением, что индейцы такие же люди, как и белые.

В XVI—XVII в., когда географические открытия уже осветили почти весь земной шар и накопилось много этнографических сведений, этими сведениями, конечно, интересовались, но с точки зрения чудесного или занимательного анекдота. Даже такой выдающийся ученый этой эпохи, как автор «Geographia Generalis» (1650 г.), Бернгард Варениус, считал наукой только физические явления земной поверхности, а к явлениям человеческим относился с полупрезрительной снисходительностью. Причина такого отношения понятна: для правильной оценки и научного подхода к сложным явлениям человеческих сообществ, именуемых расами, народами и племенами, требовалось также познание земного мира, какого нельзя было получить до последнего времени.

В XVIII в. начинаются научные географические экспедиции. Этнография обогатилась благодаря открытиям Дж. Кука на Тихом океане и русским исследователям Сибири. С начала следующего столетия начинается работа классификации и обобщения громадного этнографического материала. Линней, затем Блюменбах делят род человеческий на расы, ставится и уже не сходит с очереди вопрос о взаимодействии между природой и человеком, о причинах, определяющих культурно-историческое развитие человечества. Историки, социологи, политики, натуралисты, все выдающиеся мыслители революционно-просветительной эпохи, Руссо, Вольтер, Кондорсэ, Форстер, Гердер, Кант и др. оперируют в своих работах над этнографическим материалом, пролагая пути к научному народоведению, которое появляется только во второй половине XIX века.

В XIX столетии в области исследования земной поверхности и ее народов произведена была такая работа, которая по своему размаху и значению не уступает веку великих географических открытий. Знаменитый А. Гумбольдт впервые познакомил образованный мир не только лишь с одной природой, но и с этнографией Мексики и Южной Америки. Благодаря путешествиям Ливингстона, Стэнли, Пржевальского и мн. др., исчезли на картах белые пятна, и громадные земные пространства вышли на свет со своими обитателями. Это столетие характеризуется невиданным расцветом всех отраслей человеческого знания, всех видов техники, в том числе техники путей сообщения, облегчившей человеку возможность проникать в любые места земной поверхности.

В первую половину XIX в. этнография была связана с географией или землеведением. Основатель научною землеведения, К. Риттер, задачу географии видел «в изучении земли, как жилища человека». Он считал необходимым выделить на земной поверхности естественные области с присущими им природными свойствами, налагающими свою печать на обитателей этих областей… «Земля и ее население находятся во взаимных отношениях, и одна без другого не мыслима». Все обитатели данной области, по его словам, живут в одинаковых условиях климата, труда, питания, способов сообщения и приобретают общие черты характера и культурных отношений.

Со второй половины XIX в., когда наука, не стесняясь религиозной догмой, смело поставила вопросы о происхождении и времени появления на земле человека, о его положении в ряду живых существ, когда идея эволюции получила достаточное развитие, этнография, не теряя связи с географией, превращается в науку о человеке — антропологию, которая распалась на несколько обособленных дисциплин.

Этнография осталась описательною частью народоведения, но, отвечая на вопрос «как»? стремится ответить и на вопрос «почему»? Из нее выделилась этнология — сравнительное исследование эволюции быта и иных аспектов духовной и материальной культуры народов. Возникновением этнологии мы обязаны немцу А. Бастиану и англичанину Э. Тэйлору. Бастиан был корабельным врачом, провел более 30 лет в путешествиях по разным странам, обладал выдающейся эрудицией и организаторским талантом. Он основал в Берлине первый этнографический музей, по образцу которого появились этнографические музеи в Лондоне, Париже, Лейпциге и др. городах Европы и Америки. Бастиан первый указал на закономерность развития материальной и культуры духовной у народов, на те первичные культурные ценности, которые человек создал самостоятельно во всех географических областях и которые были исходным пунктом его дальнейшего прогресса. Тэйлор в популярном изложении охватил всю область этнографии и оставил ценные специальные исследования по вопросам первобытной культуры.

Телесные особенности человека составляют предмет так называемой соматической, телесной антропологии, являющейся ветвью зоологии.

Все эти дисциплины опираются на географию и много для нее дают, но по своему содержанию и методам являются дисциплинами не географическими. Специально географической дисциплиной является антропо-география, основы которой заложены Фр. Ратцелем. Она изучает человека в связи с обитаемым им пространством, те земные ландшафты, которые являются результатом деятельности человека, как географического фактора, и распадается на специальные отрасли, — географию историческую, политическую и экономическую с их разветвлениями.

Данными этнографии и развившихся из нее дисциплин широко пользуются науки исторические, социально-экономические, право, педагогика, языкознание, искусство и, наконец, философия, как научное мировоззрение. Молодая наука о человеке, в которой переплетаются разнообразные отрасли человеческого знания, еще не определилась в своем содержании, разветвлении и методах, но является «боевой наукой» нашего времени и вызывает к себе исключительный интерес по мотивам интеллектуальным и практическим. Выражением этого интереса служат грандиозные и роскошные музеи, антропологии и этнографии в крупных культурных центрах Европы и Америки и множество более или менее скромных, но поучительных провинциальных музеев, кафедры, и кабинеты антропологии и этнографии в университетах, специальные общества, съезды и обширная литература.

Вот, что говорит Эд. Б. Тэйлор в заключительных строках своей Антропологии («Введение в изучение человека и цивилизации»): «Человечество переходит от периода бессознательного к периоду сознательного прогресса… Изучение человека и его цивилизации — предмет не только научного интереса, но сразу же переходит в практическое, житейское дело. В этом изучении нам дано средство понимать нашу собственную жизнь, хотя смутно и несовершенно, но, во всяком случае, гораздо яснее, нежели было возможно для всех предшествовавших поколений. Знание хода жизни человечества, от отдаленного прошлого до настоящего, не только помогает нам предсказывать будущее, но и может руководить нами при исполнении нашей обязанности — оставлять мир лучшим, чем он был, когда мы вступили в него».

Прошли те времена, когда народы и государства, чтобы существовать спокойно, старались отгородиться от соседей пустынями, болотами, лесами и другими преградами и даже умышленно опустошали свою пограничную полосу, превращая ее в безлюдные пустыри, когда торговля с иноземцами происходила в определенных пунктах, под строгим надзором, а иноземцы совсем не допускались, как это было в Китае и Японии. Теперь такая изоляция невозможна. Быстро растет человечество, заполняя незаселенные пространства, соприкосновение между людьми усиливается, группы людей, даже разделенных громадными расстояниями, уже не способны обходиться друг без друга, без обмена продуктами своего труда и своей мысли. Чем теснее становится эта связь, тем настоятельнее чувствуется необходимость знания народов, той среды, в какой они живут, их быта и потребностей, их материальной и духовной культуры, как она сложилась под влиянием природы и истории.