Раса как историческое понятие

Изложенные ранее приемы расового анализа позволяют углубить и дополнить самое понятие о расе у человека. Остановимся на нескольких наиболее существенных вопросах.

Вопрос о стабильности расы

В антропологии существовало представление о расе как о постоянной категории, однажды возникшей на ранних стадиях развития и в дальнейшем существующей в неизменном виде, поскольку скрещивание с другими равнозначными расами ее не изменяет. Представителем этого взгляда был Кольман. Путем тщательной реконструкции он попытался доказать чрезвычайное сходство одного из неолитических вариантов Швейцарии с современным типом населения этой страны. По данным краниологии и некоторым иконографическим свидетельствам, отличительные признаки больших рас оказываются выраженными уже в неолите.

Тем не менее, как правило, современные типы не точно воспроизводят древние. Проявление более конкретных расовых комбинаций, без сомнения, изменяется по эпохам, иначе и не может быть при воздействии многочисленных факторов изменчивости у человека. Эти последние заставляют считать конкретное выражение расовых типов эпохальными вариантами, терпящие во времени изменения. Раса категория не абсолютная, а историческая, некий этап в образовании форм. Всякая из эпох формирует свои расы конкретно себя проявляющие.

Но динамика расового типа вовсе не представляется хаотической. Сочетание признаков в данную эпоху на данной территории, зависима от распределения рас в предшествующую эпоху. Этим путем устанавливается связь современных вариантов с древнейшими, разумеется, связь различная по интенсивности. Абстрагируя эти тенденции сочетаемости на территории каких-то признаков, можно говорить и о более длительном существовании рас, объединить древние и современные варианты в определенные типы — большие расы или даже просто расы. Изменяющиеся по эпохам выражения тенденции сочетания признаков характеризуют подрасы (или расы). Более крупные подразделения восходят к более отдаленной эпохе.

Дифференциация больших рас относится, по-видимому, к самому начальному периоду заселения экумены. Дифференциация рас происходила на следующем, этапе развития. Что же касается подрас, то эти этапы формообразования ограничиваются историческими периодами большей или меньшей длительности, возникая и исчезая вместе с ними. В целом различие этих категорий лишь в хронологическом масштабе; расы категории не абсолютные, неизменно существующие от возникновения до исчезновения, а исторически изменяющиеся формы.

Вопрос о стадиальности

Выше было сказано, что этапы формообразования располагаются в ряд, обнаруживающий усиление дифференциации и притом в одном направлении, т. е. — известную стадиальную специализацию. В целом, эта сложнейшая проблема эволюции не имеет до сих пор достаточно полного разрешения. Относительно человека можно указать лишь отдельные факторы этого процесса. Неодинаковая частота мутаций определенных генов у человеческих рас, крайняя редкость обратных мутаций, накопление генов-модификаторов, сложные явления миксовариаций и пр. Разумеется, не все этапы формообразования являются «стадиями», некоторые из них вполне равнозначны в смысле специализации, поэтому было бы ошибкой стремиться к расположению расовых вариантов, современных или древних, в прямые генеалогические ряды, рассматривать один тип, как предшествующую стадию другого. Большая часть современных вариантов должна занять совершенно одинаковое положение в смысле стадиальности, а некоторые менее специализованные, все же являются лишь боковыми ветвями, отделившимися на разных этапах эволюции. Еще более грубой ошибкой является тенденция к расположению всех рас, независимо от направления дифференциации, в один генеалогический ряд постепенно «совершенствующихся» вариантов. Таково, например, высказываемое иногда мнение о том, что негрский тип представляет собою «стадию» развития европейского. Иногда такой же взгляд высказывается относительно монгольского типа. Согласно этой концепции негр или монгол (при всей несовместимости этих взглядов, и тот и другой имеют защитников в литературе) представляют собой «недоразвившийся» европейский тип. Детальная аргументация этих «теорий» очень разнообразна. Приводятся факты из области механики развития, эндокринологии, а также находки отдельных негроидных или монголоидных черепов на территории Европы в древнейшие периоды. Несомненно, отдаленные предки европейцев обладали большим прогнатизмом и некоторыми другими «нейтральными» особенностями, которые могли сохраниться и в периоды сравнительно поздние, но это совсем не означает, что протоевропейский тип генетически был тождественен современному негру, точно так же, как наличие менее прогнатных черепов в древних остатках населения северной Африки совершенно не означает, что негры произошли от европейцев. Хронологически известные находки таких аберрантных типов относятся к периодам, когда различие европейского и негроидного типов уже существовало и достаточно ясно выражено в другом краниологическом материале.

Таким образом, представление о стадиальности, само по себе очень плодотворное, должно быть ясно ограничено и освобождено от расширительного толкования, защищаемого сторонниками концепции о «низших» и «высших» в филогенетическом смысле расах. Можно говорить лишь о типах более нейтральных или более специализованных в смысле проявления определенных расовых признаков, но вовсе не о филогенетически высших и низших формах.

Вопрос об адаптивности расовых признаков

В связи с вопросом об иерархии типов, необходимо отметить, что было бы, конечно, ошибкой утверждать, что все существующие расовые группы абсолютно тождественны по всему генному комплексу, за исключением генов волосяного покрова, формы скелета и других расовых признаков. Такое совпадение мало вероятно.

Теоретически надо предполагать, что различные территориальные группы людей не одинаковы и по своим адаптивным; свойствам; из них, при сравнительной однородности основной анатомической структуры, приходится иметь в виду, прежде всего, функциональные свойства. Сходство по адаптивным признакам следует искать преимущественно в пределах однородных географических зон и станций — горной, приморской, тундровой и т. д. Действительно, наблюдения показывают, что населению высокогорной полосы свойственен ряд особенностей со стороны деятельности кроветворной системы, регуляции дыхания, кислотно-щелочного равновесия, водного обмена и пр. и что более или менее аналогичные особенности наблюдаются в высокогорной полосе у различных племен. Поэтому нужно допустить, что адаптивные изменения часто возникают конвергентно, во всяком случае, чаще, чем происходит конвергенция неадаптивных признаков. Что касается последних, известно, что в пределах каждой климатической зоны расселены очень различные расовые типы и что один расовый тип расселяется по самым различным станциям, как например, большая азиатская раса, область распространения которой простирается от пляжных тропиков через пустыни, степи и тайгу до полярной тундры. Разделение человеческих групп по признакам адаптивным не может охарактеризовать дифференциацию генотипа, т. е. степень родства, с такой детальностью, как разделение по неадаптивным признакам. Именно последние и оказываются наиболее пригодными для выделения рас, так как эти признаки менее конвергируют, возникают в меньшей зависимости от среды и дольше сохраняются.

Но возможные генные различия адаптивных признаков не дают основания для разделения рас на более или менее «совершенные». Единственным объективным критерием для такого разделения могла бы быть степень соответствия эндогенных предрасположений данной расы к ее конкретным средовым условиям. В этом отношении все, что известно, позволяет утверждать, что преимущество отнюдь не на стороне «высших» рас, так как у них патореакции на неблагоприятные условия жизни гораздо более часты, чем у народов внеевропейского круга («низших» по терминологии расизма). Что же касается изменения условий среды в эпохальном разрезе, то они сопровождаются и изменением типа, а потому совершенно необоснованно представление об «обреченности» отдельных рас на пребывание на той ступени социального развития, на которой их застает история в данный момент.

Выделенные обычным путем расы, совсем не характеризуют тождества всей группы по признакам адаптивности. В их пределах могут быть существенные различия по функциональным и другим признакам адаптивного значения.

Вопрос об абстрактности понятия расы

Согласно широко принятой формуле Топинара, раса — абстрактное понятие. Это определение правильно учитывает:

1. эпохальную изменчивость, объединяемую лишь тенденцией к сочетанию, т. е. абстрактным понятием,
2. огромный полиморфизм сочетания признаков у индивидуумов и сравнительно редкое воплощение у индивидуума всего комплекса расовых отличий.

Но формула Топинара приобретает иногда слишком широкое применение. Некоторые антропологи, говоря о распространении расы, указывают лишь области, где расовые особенности выражены наиболее ясно, промежуточные зоны остаются при этом без учета, расовый тип их считается не выраженным. Поскольку некоторые промежуточные зоны имеют достаточно стабилизованный, ясно сложившийся тип и занимают большую территорию, такое понимание не приемлемо. Всякая обширная и сложившаяся группа, хотя бы и метисного происхождения, может быть охарактеризована в смысле расовой принадлежности. Путем сравнения с исходными типами можно установить, с каким из них данная группа связана более. Если оба исходных типа приняли одинаковое участие в формировании смешанной группы, она все же занимает определенное место в систематике как форма двойного происхождения. При таком понимании при определенной квалификации каждого территориального варианта физического типа, абстрактность понятия «раса» значительно сокращается.

Если стабилизация типа не достигнута и в его пределах различимы отдельные компоненты, изучаемая территория входит в область распространения нескольких расовых типов, что не изменяет по существу формулированного тезиса.

Такая конкретизация понятия о расе вовсе не равнозначна эмпирической характеристике типов, какую дают, например, английские антропо-этнологи. В основе выделения отдельных групп должно лежать все-таки не суммарное описание типа, не установление морфологического сходства, а аналитически выраженная степень единства происхождения. Последнее не обязательно должно выражаться морфологическим сходством, динамика расообразовательного процесса может значительно изменить отдельные соматические элементы. Широко распространенное определение расы по типу «группы сходных индивидуумов» совершенно недостаточно. Критерием объединения не в меньшей степени служит и территориальная общность, а с морфологической стороны — единство течения формообразовательного процесса.

Строгое и последовательное соблюдение важнейшей предпосылки расового анализа — выделение сочетаний по территориальному признаку — вносит значительное ограничение в произвол расовой номенклатуры и расовой классификации. Рас столько, сколько может быть выделено различных комбинаций на определенных территориях. Эти комбинации устанавливаются на основании конкретного материала и являются основными единицами в расоведении. Дальнейшая задача заключена в том, чтобы найти взаимную связь или происхождение различных территориальных сочетаний с учетом тех факторов, которые отмечены выше. Иначе говоря, вопрос сводится к объединению некоторых вариантов в более крупные и одинаковые по значению группы — большие расы (проблема классификации рас или систематика вариантов в собственном смысле слова). Различные исследователи выделяют неодинаковое число больших рас, от 2-х до 12-ти, и не одинаково распределяют конкретные варианты по этим крупным группам. Впрочем, различие классификационных схем, шокирующее неспециалистов, имеет второстепенное значение: более крупные деления объединяют несколько мелких, которые другие исследователи считают достаточно самостоятельными, исходя из различных взглядов относительно дифференциации типов. Некоторое расхождение мнений по этому вопросу, конечно, неизбежно, но оно нисколько не обесценивает значения расового анализа, а является лишь симптомом поступательного движения науки.

Вопрос о расовом типе индивидуума

Расовая принадлежность индивидуума определяется, прежде всего, его происхождением, т. е. принадлежностью к той или иной территориально расовой группе. Разумеется, при выделении таких групп недопустим какой-либо произвол: если в результате анализа данной территории выясняется наличие нескольких «центров» какого-нибудь признака, не одинаковая концентрация вариантов, — необходимо, прежде всего, выделять соответствующие комбинации, а затем уже решать вопрос об их взаимоотношении. Выделение типов без учета конкретных данных об изменчивости признаков и их сочетаний на территории неизбежно ведет к полному произволу. Так, например, может быть получена единая суммарная характеристика расового типа для территории, населенной одной национальностью. Такая «единая» характеристика ни в какой мере не устанавливает единства расового типа, ибо единство национальности совершенно не определяет единства происхождения в смысле расы. Вовсе несостоятельные научные построения такого рода неоднократно применялись сторонниками националистических тенденций и достигли апогея у представителей германского фашизма. Так, например, Евг Фишер сожалел, что «еще теперь многие люди думают, что измерение черепа или цвет волос действительно дают какие-нибудь данные относительно расы». По его последнему определению, «раса — это расширенное семейное родство». Немцы, несколько столетий назад имевшие ограниченное количество общих предков, составляют теперь нечто целое в расовом отношении. Такое представление совершенно не учитывает территориальной локализации вариантов типа, не отвечает на вопрос о происхождении элементов и поэтому вовсе не определяет существа расы.

С другой стороны, категорически неприемлемы попытки расового установления у конкретного индивидуума, основываясь свойственным для него сочетанием морфологических признаков. Субъект со светлыми глазами, высоким ростом, мезокефалией, т. е. воспроизводящий тип северно-европейской расы, может иметь в линии своих предков других типовых представителей, а потому диагноз — северная раса — не будет выражать степени его генетической близости с этим типом. Конечно, специальные математические методы для очень большого числа признаков могут установить с известной вероятностью степень приближения данного индивидуума к какому-то расовому типу, но лишь при известных предпосылках — отсутствие новообразований, определенная граница трансгрессивной изменчивости и т. д.

Игнорирование этого бесспорного положения осуждает на полную научную несостоятельность различные попытки индивидуальной характеристики расового типа и всех основывающихся на этом методе выводов, какие в изобилии находятся в трудах реакционных германских антропологов (Вольтман, Гюнтер). «Германский характер лица» на портретах эпохи, Возрождения в Италии или у выдающихся представителей культуры разных эпох очень мало доказывает их принадлежность к «чистой» северной расе. Поэтому нужно признать совершенно неприемлемым и антинаучным так называемый априорный метод расового анализа, находящий широкое применение у разных исследователей. Этот метод берет начало из того положения, что в образовании всех территориальных групп одного континента приняли участие все существующие на континенте расовые типы. Выделив, например, в группе населения Балканского полуострова подгруппы индивидуумов с различными сочетаниями признаков, эти подгруппы обозначают по сходству с тем или другим территориальным вариантом, как элементы балтийской, альпийской и прочих рас. На этом основании группа в целом характеризуется, как смесь, состоящая из определенной доли двух, трех или большего числа расовых типов. Таким путем устанавливается доля участия «северной» расы в составе различных этнических групп. Научная несостоятельность этого приема достаточно ясна. Если априорно установить определенные сочетания, то без труда можно отыскать их в каждой группе, весь вопрос в том, какие принять интервалы для разделения сочетаний. Но все эти сочетания, за исключением нехарактерных случаев недавней метизации, будут представлять собой лишь местные продукты, не имеющие генетической связи с предполагаемыми прототипами, К сожалению, этот механический прием получил широкое применение у некоторых польских, австрийских и германских расоведов и использовался для спекулятивных чисто политических целей фашизма.

Представление о расе, изложенное выше, в некоторых пунктах совпадает, но не полностью, с отдельными высказываниями, в других — резко расходится с имеющимися теориями. Изложенную концепцию можно формулировать вкратце следующим образом.

Раса — группа индивидуумов, объединенных единым происхождением (а не схожестью признаков морфологических и не общим участием в воспроизведении потомства), кое можно установить на основании учета территориальной обобщенности, сходства морфологического и законов изменчивости. Морфологические особенности расы изменяются во времени, однако, не хаотично. Раса — есть ступень формообразовательного процесса, способность выразить некоторое его равновесие. Этапы формообразования располагаются иногда в ряд стадиально изменяющихся форм, но это явление частное, а не общее. Ранний период расообразования, первоначальное заселение экумены, — периоды преимущественно дивергентного развития. Впоследствии учащаются явления конвергенции, но они не составляют общего правила, и возникают чаще в процессе миксовариаций, чем в процессе независимых мутаций. Рас столько, сколько существует различных сочетаний признаков на больших территориях. Вне территории нет рас. Раса устанавливается групповой характеристикой, а не индивидуальной. Учет новообразования необходим для расового анализа. Генетика дает для этого достаточные опорные пункты. Резюмируя изложенную концепцию, можно определить расу, как понятие историческое.

Для полноты изложенного выше представления о расе, необходимо остановиться еще на двух пунктах, хотя они связаны с предыдущими менее тесно и по сложности своей требуют, как, впрочем, и некоторые другие вопросы, монографического изложения. Эти два пункта касаются взаимоотношения расы и физиологического типа, расы и нации. В ниже следующем ограничимся несколькими замечаниями, необходимыми для уточнения понимания расы (а не связываемых с ней понятий).

1. Раса и физиологический тип. Для выяснения вопроса о том, каково взаимоотношение между расой и физиологическими свойствами, изолированные плюс — и минус-вариации этих последних не представляют собой особого интереса. Физиологические особенности приобретают значение лишь постольку, поскольку они складываются в определенные комплексы прочно связанных элементов, так или иначе видоизменяющих тип жизнедеятельности организма. Такого рода типичные комплексы получили название конституций. Они характеризуются как макро- и микроструктурными особенностями, так и функциональными, — особенностями обмена, основного, углеводного, нервно-мускульного тонуса, рефлексов вегетативной нервной системы и пр. Обширный материал, касающийся этих типов, установил, что, в общем, во всем человечестве разнообразие их сравнительно не велико. Различные, авторы выделяют от 2 до 9 основных конституционных типов (речь идет, конечно, о нормальных конституциях). Для разрешения поставленного выше вопроса необходимо выяснить, имеется ли какое-нибудь соответствие между расовыми типами и конституционными. Многочисленные наблюдения в этой области дают недвусмысленный ответ: совпадения расовых и конституционных типов не имеется; даже при сравнении пандиакритических рас, различимых с первого взгляда по своим расовым признакам, оказывается, что в пределах каждой из них имеются, — и притом в достаточном количестве, а не в виде индивидуальных отклонений, самые разнообразные конституционные типы. Устанавливается полный параллелизм физиологических типов в пределах даже основных рас. Очевидно, что физиологические типы возникают исключительно путем конвергенции. В этом смысле конституционные типы могут быть названы физиологическими расами, вне ареальными конвергентными образованиями, дифференциация которых происходит по иному принципу, чем развитие ареальных расовых типов.
   Наличие морфологических особенностей человеческих рас заставляет предположить существование некоторых микрофизиологических особенностей, связанных с развитием таких свойств, как пигментация, волосяной покров, рост и форма частей скелета и т. д. Остается неясным, какую роль в образовании этих признаков играют местные тканевые особенности и каково участие общих регуляторов. Кизс, Больк подчеркивают значение этих последних, приписывая большим расам различное функционирование эндокринных регуляторов. Не входя в рассмотрение этой гипотезы с фактической стороны, на основании данных морфогенеза и условно допуская, что подобный взгляд (разумеется в иной редакции) может иметь некоторое обоснование, необходимо все же решительно отказаться от попытки установить специфический физиологический тип для каждой расово-морфологической категории. Такое представление не учитывает специфичности нормы реакции: одинаковая в качественном и количественном отношении гормональная секреция может вызвать различный эффект в смысле формообразования и жизнедеятельности. Тот факт, что, монгол, европеец функционируют, как вполне отвечающие условиям среды индивидуумы, исключает возможность считать организм одного функционально гипотиреоидным, а другого норма- или гипертиреоидным, хотя бы они отличались один от другого по стандарту продукции того или иного гормона. Крупные расовые категории не могут получить однообразной характеристики по своей эндокринной формуле. Имеющиеся отрывочные наблюдения, свидетельствующие о большой изменчивости отдельных признаков в рамках одной расы, вполне подтверждают это представление.
2. Раса и нация. Самостоятельное значение этих понятий ясно само собой. Раса — естественно-историческая категория, испытывающая в своем развитии воздействия со стороны социальной организации, которые в свою очередь могут сказаться лишь через посредство биологического механизма. В этом смысле источник воздействия безразличен, хотя он и вносит много специфического в понятие человеческая раса. Нация же развивается исключительно под воздействием социальных закономерностей, формируется и распадается независимо от цвета кожи, формы носа и иных расовых признаков. Необходимой внутренней связи расы и нации нет. Это особенно ясно выступает при изучении одного большого расового типа, например, европейского. Формирование современных европейских национальностей началось еще в. феодальную эпоху, и, как хорошо известно, по принципу, имевшему мало общего с расселением древних племен, да и эти последние сливались в национальное целое при самых различных обстоятельствах. Задача расоведения в том и заключается, чтобы выяснить наиболее древние связи человеческих групп, не отраженные в исторических и даже в доисторических памятниках. Антрополог проводит границы расовых ареалов, невзирая на политические и национальные границы, и в пределах одной национальности выделяет несколько соматических элементов, часто одинаковых у равных национальностей. Различию понятий соответствует и различие терминологии. Как только позволяет имеющийся материал, расовед обозначает расовые типы при помощи географических терминов. В отношении к европейским расам термины — германская, славянская раса, давно потеряли для науки какой-либо реальный смысл. Крайне ненаучной является, поэтому, попытка фашистских и солидаризирующихся с ними антропологов извлечь из антропологических архивов прошлого давно, оставленный термин «арийская раса», к тому же совершенно неправильный и с фактической стороны. В связи с этим уместно повторить замечание Фридриха Мюллера, что термин «германская раса» также бессмыслен, как термин «длинноголовое спряжение», или «голубоглазое склонение».

Выводы

1. В зоологической систематике термин раса тождествен по значению с термином подвид. Большая раса соответствует виду, подраса — племени, локальная раса — породе, физиологическая раса — морфе, сборная большая раса — сборному виду (species collectiva). Последняя категория возникает вследствие того, что воспроизводительная изоляция сильно варьирует, и у отдельных видов не является абсолютной.
   Все ареальные таксономические категории представляют собой в генетическом смысле популяции, что не препятствует суммарному установлению их родственных отношений. Выделяемые при помощи генетического эксперимента биотипы и чистые линии лишь продолжают выясняемую другими методами дифференциацию вида.
2. Все поздне-делювиальные и современные формы семейства гоминид составляют в систематическом смысле один род—«Homo», а все, современные формы один вид, но вид сборный. Крупные подразделения человечества представляют собой большие расы. Такая формулировка выражает современное состояние наших знаний и устраняет спекулятивные концепции видового разнообразия и видового единства всех форм гоминид.
3. Возможность выделения крупных подразделений сборного вида человека никогда не вызывала сомнений. Вопрос сводится к определению того, что представляют более мелкие варианты. При всем разнообразии мнений об элементах, составляющих отдельные большие расы, даже при учете наиболее крайних из возможных взглядов, например, теории преобладающего значения экзогенных факторов, элементы, слагающие большую расу, получают наиболее краткое и точное обозначение в термине «раса», с различными добавлениями (локальная, экологическая и пр.). Поэтому отрицание присутствия у человека категории расы противоречиво, как и антинаучно. Вопрос заключается лишь в том, какую именно расу представляют собой те или иные соматические типы. Подтипы могут представлять собою или:
   — локальные расы, возникающие преимущественно в силу экзогенных воздействий;
   — или смесь биотипов (элементарных рас), независимо возникших и неразделимых но степени родства;
   — или расы в собственном смысле, т. е. последовательно дробящиеся, более или менее целостные части большой расы.
   По отношению к каждой конкретной территориальной группе вопрос должен решаться самостоятельно. Возможно существование подтипов всех трех категорий.
4. Общетеоретические представления о расе у человека, имеющиеся в литературе, могут быть сведены к 10 различным типам. Экзогенные теории, отрицающие значительную наследственную обусловленность соматических различий, возвращающие науку к идеям XVIII века; агностически-эмпирические описания отдельных вариантов без всяких попыток определения их систематического значения, описания столь обильные в прежней антропологии; определение рас, по типу групп «сходных» форм тела; ологеническая теория, теория — рассматривающая все существующие формы как стадиальные варианты одного или немногих типов, — а равно многие другие теоретические представления — должны быть признаны не отвечающими современному уровню научного знания. Представление об отдельных вариантах как о беспорядочной смеси биотипов не учитывает факта закономерной распределенности вариантов по территории. Учение о географическом методе выделения рас, в основе приемлемое, удовлетворит современным требованиям лишь при ряде условий (учете новообразований) и значительном уточнении приемов анализа.
5. Социальная организованность человека создает ряд факторов, формулированных в тексте, повышающих паратипическую, идиотипическую и миксотипическую изменчивость. Этим путем создается аналогия вариабильности человеческих типов с полиморфизмом одомашненных животных, образующих расовые круги. Аналогия эта, однако, далеко не полная. Главнейшие особенности, свойственные расообразовательному процессу у человека:
   — неприменимость расового диагноза к индивидууму,
   — метисное происхождение некоторых ареальных форм,
   — большая частота явлений конвергенции,
   — эпохальная изменчивость.
6. Перечисленные особенности расообразования у человека приводят к вопросу: возможно ли выделение в пределах больших рас — рас в собственном смысле слова, или большие расы представляют собой, как полагают некоторые расоведы, неразложимую далее смесь отдельных локальных рас. Ответ на этот вопрос дает рассмотрение методики расового анализа. Ответ этот положительный. Пользуясь данными географического распространения, вариационно-статистического анализа, генетики, принципиально возможно выяснить, возникает ли сходство двух данных групп в порядке дивергенции или конвергенции, составляют ли сочетания признаков особые типы или части одного более общего типа, происходит ли субституция типов или их эволюция и т. д.
7. Методически раса определяется сочетанием средних вариантов нескольких независимых признаков на определенной территории. Различие средних вариантов связано по большей части с неодинаковой концентрацией определенных генов. В историческом процессе сочетания концентраций меняются. Расовый тип показывает результат некоего равновесия изменчивости, который установился в эпоху до этого. В этом смысле раса — «реальность в прошлом». Раса означает, — и только в этом смысле ее изучение — предмет науки,— единство происхождения, устанавливаемого, однако, при соблюдении ряда объективных критериев, а не на основании простого сходства. Изменение рас в истории не хаотично, и при известных данных может быть построена их систематика: случайное возникновение в разных зонах и эпохах одинаковых концентраций — мало вероятно. В краткой, хотя и не исчерпывающей формуле, резюмирующей изложенную концепцию, раса определяется как понятие историческое.
8. Последовательный теоретический анализ проблемы расообразования вскрывает научное несоответствие понятия о «высших» и «низших» расах, теории абсолютности расовой категории и априорного метода ее выделения, а также и иных теоретических категорий, используемых как научная база национал-социализма.
9. Раса в целом не может получить единой характеристики по физиологическим особенностям. Конституции — физиологические расы — возникают конвергентно и параллельно в пределах каждой расы.
10. Между дифференциацией языковой и расовой не имеется причинной связи. Исходя из того, что формирование наций и формирование рас имеется связь с конкретной территорией, между ними возникает при совпадении некое соответствие. Это соответствие, конечно, не полное, но приемлемое для того, чтобы значительно облегчить задачу расового анализа. Практически этот факт неизменно используется всеми расоведами.