Расцвет матриархально-родового строя

Эпоха неолита является одной из последних в развитии матриархально-родового строя. В то же время она справедливо считается эпохой расцвета этого строя.

Родоплеменному строю везде, где этнография успела зафиксировать его на ранних этапах, соответствует развитое охотничье хозяйство в его первобытно общинных формах, с общественной собственностью на землю, жилище, орудия производства и с коллективным же потреблением. Общество строго подразделялось на роды, которые состояли из родственников и были экзогамны, то есть браки внутри рода не допускались, а только с членами другого рода или других родов, которые также были экзогамны. Несколько, но не менее двух таких родов, члены которых состояли в брачных отношениях, могли составлять племя.

Всюду, где родоплеменной строй наблюдался в живом виде, основной общественной единицей было большое первобытно-коммунистическое домохозяйство, представлявшее собой совокупность ближайших родственников по женской линии, обитавших первоначально в одном доме и ведших хозяйство сообща. Члены такого домохозяйства всегда жили в одном или в нескольких смежных домах, коллективно добывали средства к существованию, хранили запасы и коллективно же потребляли их. Основу домохозяйства составляла группа сестер — дочерей одной матери — с их детьми в нескольких поколениях; в общей сложности численность такого коллектива равнялась нескольким десяткам человек и доходила до одной-двух сотен.

У ирокезов Северной Америки, матриархально-родовой строй которых, стал в исторической науке классическим, такой большесемейный коллектив (или овачира по-ирокезски) руководился почти целиком женщинами — они играли выдающуюся роль в общественной жизни ирокезов. Вся собственность овачиры была в коллективном владении женщин, то есть материнского рода. Зрелые мужчины могли вступать в брак лишь с женщинами другого рода и уходили в их домохозяйства. Их дети им не принадлежали, они оставались в роде матери. Руководила домохозяйством домоправительница, избиравшаяся женщинами коллектива.

Замужние женщины овачиры избирали вождя — старейшину, который представлял коллектив домохозяйства в совете рода и в племенном совете.

Большой дом Хуторской стоянки, который мог вместить до 30 человек, является типичным домом матриархально-родового домохозяйства.

Поселение редко состояло из одного домохозяйства, обычно их было на поселении несколько, иногда много. Если несколько домохозяйств объединялись на родовом поселении, то они же или население нескольких поселков могли составлять род. Таким образом, род представлял собою как бы сестринский союз некоторого числа матриархальных домашних общин.

Род в целом и все члены его в отдельности имели особое общее для всех родовое имя, — обычно название животного-тотема, от которого члены рода вели свое происхождение. Взрослые мужчины и женщины были равноправными членами родового совета — общего собрания всего рода, — избирали и смещали родового старейшину и военных вождей, которые были также представителями рода в совете племени; члены рода обязаны были защищать друг друга и мстить друг за друга, имели общее родовое кладбище.

В условиях развитого родоплеменного строя несколько родов могли объединяться в племя. Племя было крупным объединением, насчитывавшим от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Оно занимало определенную территорию, использовало ее и защищало от соседей.

Племенная территория состояла из районов, где группировались поселения, и более или менее обширной площади охотничьих, рыболовных и прочих угодий. Территория каждого племени обычно граничила с необитаемой и никому не принадлежавшей нейтральной зоной глухих, неудобных, часто водораздельных лесов; чем шире и непроходимее была эта зона, тем лучше она предохраняла поселения племени и его угодья от иноплеменников.

Указанная изолированность племени вместе с тесным общением между родами внутри племени приводила к созданию особых племенных наречий в пределах более крупного, общего языка.

На современном этапе изучения неолитических памятников Камы еще не могут быть выделены территории отдельных племен, хотя в дальнейших работах постановка и разрешение этой задачи вполне реальны. Но уже сейчас некоторые верхнекамские памятники, как, например, Писаный камень и стоянка Базов-Бор на р. Иньве, по некоторым особенностям орнамента на глиняной посуде отличаются от более южных.

Единственной территорией одного из камских неолитических племен, которая в данное время может быть определена с уверенностью, является район близ устья Чусовой. Здесь известно уже до десяти неолитических памятников, например, стоянки Бор I, Боровое озеро I, Левшинская и целый ряд более мелких стоянок и местонахождений.

Между крайними из постоянных поселений этого района — Левшинской и стоянкой на Боровом озере — около 15 км по прямой и не менее 20 км по реке. Открыта стоянка временного характера, принадлежавшая, очевидно, тому же, усть-чусовскому племени, открыта на речке Юрчим близ Нижних Муллов, километрах в 40 от Левшинской вниз по Каме, то есть в предках дневного перехода пешком или на лодке.

Аналогичные племенные территории намечаются на Верхней Каме в районе Хуторского и соседнего ему Чашкинского поселений, у Оханска (поселение Камский Бор II), ниже Осы, в устье Белой (до десятка поселений у озера Сауз в Башкирии) и на Волге выше Казани. Некоторые территории намечены исходя только из топографических соображений — удаленности их друг от друга.