Выделение условных обозначений
Мы приводим несколько примеров формы графической «речи», где изображения следует читать в порядке их размещения: ящерица, змея, независимо от того, что реально мы имеем перед собой сложившиеся в орнаментальных формах лишь некоторые черты узоров кожи этих животных.
Условные изображения животных у бразильского племени карайя – ящерица и змея.
Среди мелких изделий эпохи палеолита немало было находимо небольших костяных пластинок с нанесенными на них различными черточками и штриховкой. Мы воспроизводим две из этих пластинок, считая весьма вероятным, что эти значки и черточки относятся к установившейся в то время манере воспроизводить шерсть того или иного животного, а следовательно, символизировавшие и самих животных.
Палеолитическая резьба на кости условного значения.
Особенно обращает внимание на себя с этой стороны первая пластинка, узор которой так близок к волнистой штрихованной линии на голове лошади.
Если в одном направлении мы видим выделение условных обозначений шерсти в качестве части, заменяющей целое, то в другом направлении это находит свое оформление в изображении глаза.
На другом палеолитическом изображении головы лошади мы видим, что здесь, в сущности, контуры имеют характер абриса удлиненной пластики.
Палеолитическое изображение головы животного.
Обычные характерные черты реалистического воспроизведения утрачены, но вместе с этим сохранились продольные борозды и отчетливо сделанный глаз. Сопоставляя это изображение со многими другими, менее ясными, мы находим между ними несомненную связь и связь, доказуемую рядом переходных ступеней. Но в конечном итоге мы получаем и здесь пластинки, вероятно, культового назначения, с изображением только кружков или овалов глаза.
Палеолитическая резьба на кости, изображающая глаза.
Наконец, не лишнее будет здесь припомнить, что как на мелких палеолитических изделиях, так и на стенах пещер нам известны изображения кружков, с радиально отходящими от них лучами. Существуют некоторые попытки объяснить эти знаки, но мы с таким же основанием можем предполагать в них и изображение глаз, тем более что на одной пластинке на лице человека сделан глаз совершенно в таком же оформлении, т. е. в виде кружка с отходящими от него черточками.
Редукция полного изображения головы до сохранения лишь глаз и носа, или, в конце концов, только глаз, известна во многих примерах, как у современных народностей, так и в древностях Средиземноморья и иных. Особенного развития применение этой сокращенной формулы получило в изобразительной деятельности у народностей Северо-западной Америки, где такой «глазной орнамент» является почти господствующим.
Из материалов древних мы могли бы здесь привести известные примеры последовательного распада религиозных изображений полной фигуры человека, от которой, в конце концов, сохраняются лишь глаза. Этот процесс мог бы быть весьма полно иллюстрирован памятниками Средиземноморского района, но мы здесь не считаем целесообразным останавливаться на этой теме, и ограничиваемся лишь упоминанием. Упомянуть, впрочем, нужно и о том распаде, который происходил в процессе переработки и упрощений известной изобразительной темы, так богато представленной в древностях южных районов восточной Европы. Мы имеем здесь в виду некоторое «фантастическое», т. е. религиозное существо — грифона. В обильных наших материалах мы находим то полные фигуры, то лишь их головы. Декоративная обработка весьма выразительно выступает в манере оформления этих голов с завернутыми валютой клювами и пр. Наконец, мы имеем и совершенно орнаментального характера пластинки, на которых лишь хорошо сохраняющийся круглый глаз служит нам опорой к реконструкции утраченного целостного прототипа. Мы указали главнейшие направления в распадении целого на части, не выходя из круга изображения живых существ, чтобы в кратких чертах иллюстрировать то весьма значительное явление в развитии и усложнении изобразительной деятельности, каким является графическое выражение целого.
Прежде всего, в простейшем разрешении задачи, появляется изображение одной головы животного или человека, с сохранением, однако, всей чистоты так наз. «зрительного» реализма. Это уже и есть равенство, и такие изображения, наверное, воспринимались не как головы каких-то животных, а как самые животные в целом.
Смотря на изображение головы лошади, его современник воспринимал это как «лошадь», а не голову лошади только, и, следовательно, уже в этом имеется известная работа по дополнению изображения некоторой логической реконструкцией, что, вместе с дальнейшим отходом от «реализма», соответствующим образом усложнялось, переходя, в качестве таинственного секрета, в обладание профессионально обособившегося слоя общественно дифференцированной среды.
Возвращаясь к нашему примеру изображения головы лошади, вместо всей фигуры, должны будем сказать, что подобных примеров в изобразительной деятельности палеолитического человека в эпоху ее расцвета весьма много. Формула упрощения выступает перед нами в качестве обычной для того времени вполне «уживавшейся» с воспроизведениями реальных объектов в полном и целостном их восприятии. Если мы, таким образом, примем эти воспроизведения голов, как некоторую условность, заставляющую реконструировать в сознании соответствующей среды «целое», то и рядовые изображения одних голов нам неизбежно следует толковать, как «стадо», т. е. некоторую условную формулу изображения множественности.
Теперь нам следует взглянуть на процессы общей схематизации изображений, явления в такой же степени закономерного и независимо слагающегося при наличии ряда необходимых причинных зависимостей, точное установление которых пока является затруднительным.
